Бойцов не оплакивают. Повесть об Антонио Грамши

1 марта 1924 года возобновляется издание журнала «Ордине нуово». Передовую статью журнала Грамши назвал коротко и выразительно: «Вождь». «Международный пролетариат имел и имеет живой пример революционной партии, которая осуществляет диктатуру класса,—писал Грамши,— он имел, но, к несчастью, теперь уже не имеет самого характерного живого примера, каким должен быть революционный вождь,— товарища Ленина... Разве случайно он стал вождем большевистской партии? Разве случайно большевистская партия стала руководящей партией русского пролетариата, а затем —всей русской нации? Процесс отбора, приведшего к этому результату, длился тридцать лет, он был очень трудным... выдержать его — значило суметь не поддаться ни упадку духа, ни спесивому высокомерию, значило страдать от голода, имея в распоряжении миллионы золотом, значило сохранить душу простого рабочего на троне царей, значило не отчаиваться, когда все казалось потерянным, — но начинать все сначала, терпеливо, упорно, сохраняя полное хладнокровие и. улыбку на устах, когда другие теряли голову»,

Главная мысль первого возобновленного номера «Ордине нуово»: ленинизм заключает в себе собственную концепцию мира, без которой сегодня уже нельзя понять Маркса! Жизненность марксизма — в его творческой сущности, в непрерывности развития. В мире происходят мощные общественные социальные и экономические сдвиги, наука открывает невиданные горизонты, но творческий марксизм остается безошибочным методом, инструментом высшей точности, который позволяет проникать и будущее.

Жизнь Грамши в Вено насыщенна. Но он по-прежнему тоскует по своему «дорогому товарищу». Неужели Юлия не может приехать и Вону... «Твоя работа,— пишет он жене,—но будет бесполезной, как раз наоборот — думаю, что с революционной точки зрения она будет гораздо полезней той, что ты делаешь сейчас: сколько начинаний, сколько дел можно было бы осуществить вместе. Это должно бы придать тебе энергии и решимости. Уверяю тебя, впрочем, что, если бы речь шла только о нашей любви, я не стал бы так настаивать. Но наша любовь должна быть чем-то большим, она должна быть сотрудничеством, объединением духовных сил для борьбы, а, быть может, счастье именно в этом и состоит. Обнимаю тебя нежно-нежно.

Г.»

Нет, Юлия действительно не может приехать. Против этого возражают врачи: молодая женщина ждет ребенка.

«Вена, 13.4.1924

Дорогая,

...теперь больше, чем когда бы то ни было, я хочу быть сильным, потому что хочу быть достойным твоей любви, и это стремление отражается на всей моей деятельности. Мы хотим, чтобы наши дети жили в свободном и прекрасном мире, и будем бороться за это так, как мы еще никогда не боролись, с изобретательностью, какой у нас еще не было, с упорством, с энергией, которая опрокинет все препятствия. Пиши мне много. Если бы я мог быть с тобой через месяц... Может быть, однако, так и будет. Крепко целую тебя.

Г.»

Под Москвой, в Серебряном бору, он подобрал а сунул в карман еловую шишку. Крепкая, глянцевитая, она всю зиму лежала на письменном столе в Вене, напоминая о лесе. Однажды он заметил на столе возле шишки несколько желтых лепестков. Двумя пальцами осторожно приподнял шишку, из нее посыпались прозрачные лепестки с маленьким коричневым семечком на конце каждого. Достаточно было слегка взмахнуть рукой, и по комнате поплыли маленькие прозрачные крылышки. Она раскрылась, чтобы дать жизнь молодым побегам.

Глава третья

УБИЙСТВО ДЕПУТАТА МАТТЕОТТИ

1

Ночью он просыпался словно от толчка с мыслью: «Надо ехать».

Но ехать в Италию значило обречь себя на тюремное заключение: еще год назад фашистские власти выдали ордер на арест коммунистического лидера.

Что же делать? В иные минуты Грамши склонялся к решению пробраться на родину под чужой фамилией. Товарищи решительно возражали. Для Грамши с его характерной внешностью перевоплощение было невозможно.

Он мог наклеить усы, бороду, изменить цвет волос, сделать все что угодно, и тем не менее каждый встречный обязательно скажет: «Это Антонио Грамши».

Выхода не было. Но выход нашелся.

Итальянцы — свободолюбивая нация. Борцы против тирании за справедливость издавна пользуются в народе глубоким уважением. И когда они изгонялись правительством за пределы страны или заключались в тюрьмы, парод оказывал этим людям высокое уважение, избирая их в парламент. Так повелось еще в XIX веке. Благородная традиция, к счастью, подтвержденная законом. Избрание давало свободу и неприкосновенность.