Бойцовская порода

Да, вчера был шанс. Если бы не злодеи вредоносные, возглавляемые предположительно Мартом, можно было бы одним махом решить все свои проблемы. У Александра Николаевича имелись все основания к тому, чтобы проникнуться к старому другу устойчивой неприязнью. Мало того, что над мечтой светлой надругались, теперь еще сиди тут и выдумывай веский повод для посещения этого негодяя. По телефону ведь такие вещи не делаются. Нужно ненавязчиво посетить лично, да с железными основаниями, чтобы пообщаться с глазу на глаз и понять по поведению боевого товарища — он или нет. Да чтобы при этом товарищу боевому не показать, что про все в курсе! Кто его знает, этого боевого, что ему взбредет в голову, если вдруг усомнится в лояльности старого друга!

Да, Март может быть страшным и удивительно жестоким — об этом Александр Николаевич знал прекрасно. Просто поразительно, как в такой тонкой, чувственной натуре подчас сочетаются столь несхожие качества: обаятельность, высокий интеллект, любовь ко всему прекрасному, готовность к самопожертвованию ради близкого человека… и в то же время — потрясающая безжалостность и жестокость по отношению к тем, кого этот человек записал во враги…

— Я поеду с тобой. Не надо никого привлекать — сами справимся…

Сказано сие было неуютным февральским вечером 1993 года, в пустынном баре «Абордажа», зеркала которого, занавешенные черным крепом, мрачно взирали на двоих небритых мужиков, пивших водку за пустым длиннющим столом, сооруженным из сдвинутых вместе столиков. Стол так и остался, после поминок как-то недосуг было разобрать. Март опоздал — по каким-то своим делам прохлаждался черт знает где и в столице появился лишь на третьи сутки после похорон. Придавив с Сашей без малого литр водки, он недвижным трезвым взором смотрел через витрину на пляшущий под заунывную мелодию вьюги уличный фонарь, вопреки обыкновению курил и о чем-то размышлял…

До недавнего времени вольному существованию «Абордажа» никто не мешал. Коля Казак[24]— главарь районной группировки — был тутошний, всех местных знаменитостей знал, что называется, в лицо, со многими был знаком лично и почитал «афганцев», как неких былинных героев. В общем, дурных вопросов насчет какой-то там «крыши» и «членских взносов» не возникало.

А в конце января Казак пал жертвой производственных отношений и землица, на которой располагался «Абордаж», отошла под «юрисдикцию» некоего Паши Рябого[25]— «центрового» авторитета, благодаря хорошим связям пробившегося на свое нынешнее место из ближнего Подмосковья.

Очень скоро двое человечков Рябого наведались в «Абордаж» и без обиняков сообщили, что неплохо бы в ближайшее время решить все процедурные вопросы по поводу «опеки», «защиты» и так далее.

— Только суньтесь — тут вас и похороним, — так же без обиняков ответил Жора. — И вообще, валите отсюда, пока головенки не пооткручивали!

Вообще-то, «Абордаж» был приобретен на деньги караваевского тестя и оформлен на Сашу. Но пробивной и более боевитый Жора в паре всегда выступал лидером, брал на себя львиную долю производственных забот, опекая нежного и склонного к сибаритству друга, и Караваева это вполне устраивало. В этот раз он также не нашел, что возразить — тем более что события стали развиваться так стремительно, что Саша и рта разинуть толком не успел.

— За базар ответишь! — торжественно объявил глава переговорной миссии, по прибытии обозвавшийся Батутом. — Я с тобой лично разберусь…

— И прямо сейчас! — радостно подхватил Жора — полуторацентнеровый боксер-тяжеловес в отставке — и в десять секунд вышиб миссию из бара, умудрившись крепкой башкой Батута вдребезги разбить витринное стекло.

— Передай этому своему Кривому или Косому — как там его, — счет за витрину я пришлю! — озорно крикнул вслед ковылявшей вниз по улице парочке Жора. — И не забудь сказать: сунется кто из ваших — я на вас целый полк афганцев подыму!

Вот так нехорошо получилось. Более осторожный и прозорливый Караваев произошедшим несколько опечалился и ближе к вечеру позвонил своему большому тестю: а нельзя ли как-нибудь эту проблемку уладить? Приструнить как-нибудь этих… распоясавшихся…

— А правильно они требуют, — проявил неожиданную черствость тесть. — Это их «земля», они все по понятиям делают. Иди к ним под «крышу». Так положено — все платят. И Жоре своему передай — я сильно не одобряю его поведения. Набедокурили вы. Теперь ищите подходы, готовьте отступного, забивайте «стрелку» с Рябым, улаживайте этот вопрос…

Увы, передавать ничего не пришлось: на следующее утро Караваев узнал, что накануне вечером Жора был обнаружен в подъезде своего дома с пулей в голове и умер в Склифе на операционном столе. Искать подходы, впрочем, тоже не было нужды: на следующий день после похорон к Караваеву наведались люди Рябого и на десять утра послезавтра назначили «стрелку» на семнадцатом километре Дмитровского шоссе…

— Ты больше никого не бери. Завтра в половине девятого я за тобой заеду, будь готов…