Бойцы анархии

Второго крестика у нас не было, да и бензин еще оставался. Мы зачарованно смотрели, как на столе вырастает гора наспех сервированных продуктов. Вареная говядина, свиные ребрышки, салаты, кружки с чем-то темным, густым и пенящимся. Я не стал интересоваться, какой резон заведению с российских и зарубежных денег (да, собственно, и с ювелирных украшений), если здесь их просто негде сбыть. Возможно, я чего-то не знал и связи дедушки Гарри простирались несколько дальше пары местных долин… Все это было не важно. Меньше знаешь – безопаснее езда. Мы с жадностью набросились на еду. Виола стонала – словно не ела, а билась в оргазме. Коротышка чавкал, сок и слюни текли по губам. Паромон хватал из тарелок с вытаращенными глазами. За ушами трещало. Густая медовуха текла рекой – мы пили и не могли напиться. К качеству еды можно было предъявить ряд претензий, но это тоже было не важно. Была бы еда. На нас оборачивались, люди переглядывались, ухмылялись, отпускали колкие шуточки. Что за сброд нарисовался в их любимом заведении? Плюгавый карлик, немой детина-дуралей, еще какой-то смутный товарищ и женщина нездешней красоты – какое она имеет право находиться в их недостойной компании?

Недовольство среди публики росло, основные инстинкты брали верх – и вот, когда мы уже практически насытились, над душой нависла веснушчатая морда рыжего недоросля с пудовыми кулаками и внушающей уважения грудной клеткой.

– Гы-гы, – сказала морда. – Ну, что, девчоночка, может, к нам за столик?

– Во как, – удивилась Виола. – Прямо как Гитлер, без объявления. Заманчиво, паренек, но откажусь. Не для того я сюда посажена.

– Гы-гы, – сказала морда. – А че так? Ну, давай, крошка, улыбнись, поделись улыбкою своей, пошли к нам, пока по-доброму просим…

– Сексу захотелось, дружище? – расплылся в приветливой улыбке Степан. – А что, понимаем. Секс не грех, святое дело. Без секса нас бы всех тут не было. Ты как, Виола?

– Да ну их, – отмахнулась девица. – После такой жрачки…

– Вы, че, глумитесь? – Детина сжал кулаки и наклонился еще ниже.

– Слушай, ты бы топал куда подальше, – не выдержала Виола. – Антисексу для котят попей, и все пройдет.

– И мозги себе новые купи, – добавил коротышка.

– А не отстанешь, уши надерем, – внес я и свою лепту.

Детина вспыхнул и собрался силой вытащить Виолу из-за стола. Его решимость подкрепляли азартные выкрики с другого конца зала. Несложный народ обитает в нашей глубинке… Виола мило улыбнулась, мелькнула ручка – небрежный удар верхней частью запястья, – и детина повалился с окровавленной губой, завалив соседний столик, за которым, к счастью, никто не сидел.

– Я же говорил, что у Виолы тяжелая рука, – заметил Степан, обращаясь к пространству. Мы, собственно, и не спорили.

Детина подскочил словно ошпаренный, с ревом бросился в атаку – хуже нет, выглядеть опозоренным, – и только усугубил свое плачевное положение. Виола неохотно обернулась, повела плечом… и обрушился круговой удар! Детина, охнув, схватился за живот. Пыхтел, наливаясь кровью.

Из ниоткуда материализовался рослый субъект в черной рубахе навыпуск, схватил детину за локти. Второй навис над нами.

– Господа, это противоречит правилам. Вы обязаны немедленно покинуть заведение!

– Мы? – изумились мы хором.

Подбежала Глафира, что-то зашептала охраннику, тот недоверчиво покосился на нас и отодвинулся. Глафира подмигнула – все нормально.

– Больше так не делайте… – Охранники удалились; побитый детина, держась за живот, под дружный гогот посетителей заковылял на свое место.

С этой минуты к нам не приставали. Только подглядывали украдкой за Виолой, теша свои «эстетические» позывы, но она и ухом не вела. Мы чавкали, пили сладкую медовуху. В голове уже приятно пуржило, подкрадывалась полудрема. Рыгал Парамон, смотрел на нас (особенно на Виолу) с благодарностью. Опьяневшие Степан и Виола затеяли философский спор о преимуществах Светлой и Темной сторон. В чем состоял предмет спора, я толком не уяснил – оба склонялись к Темной стороне.