Бойцы Сопротивления

На очередной остановке вышла старуха с индюками. Ее место занял мужчина с рыжей бородкой. Когда автобус тронулся, он облегченно вздохнул: «Ах, мой бог!» И не поймешь, спешит он или не уверен в документах.

И вновь их трясет на ухабах. Шофер по-прежнему выжимает из старенького, видавшего виды автобуса все, что он может дать.

До Били-Монтиньи оставалось всего ничего, и многие пассажиры уже думали, что все обойдется благополучно, как вдруг, на перекрестке дорог, где меньше всего можно было ожидать опасность, ему преградили дорогу немецкий офицер и два автоматчика. Сосед Колесника, владелец рыжей бородки, побледнел, беспокойно заерзал на своем месте. Привстав, он попятился в конец автобуса. Его место тут же заняла девушка, с которой он вошел в автобус. Раскрыв сумочку, она как ни в чем не бывало принялась подкрашивать губы. В этот момент, рывком открыв дверь, в автобус вошел молоденький лейтенант в новеньком, только что сшитом обмундировании, и начал проверку документов.

Первым подал свою кенкарту дед с кошелкой в руках. Окинув его документы равнодушным взглядом, лейтенант вернул их старику. Без особого интереса просмотрел он и удостоверение личности пожилой женщины.

Документы у Колесника вроде бы надежные, однако чем ближе подходил офицер, тем он больше волновался, а вдруг заподозрит что-то неладное… В этот момент послышался стон, который исходил из задних рядов. Стонал владелец рыжей бородки. Лейтенант вскинул брови, неодобрительно посмотрел вокруг, нетерпеливо спросил:

— Что случилось?

Соседка Колесника словно бы только и ждала этого вопроса.

— О, господин офицер, — быстро затараторила она, — это тяжело больной, есть подозрение на тиф…

В тот момент, когда началась проверка документов, в автобусе было шумно: солдат орал на мужчину, который пытался выйти из автобуса, возбужденно переговаривались между собой испуганные пассажиры, плакал грудной ребенок. А тут, услышав слово «тиф», все ошарашено притихли, насторожились, перестал плакать даже малыш.

— Что? — удивленно протянул лейтенант. Его белесые глаза испуганно забегали. — Собственно, кто вы такая?

— Сестра милосердия, господин офицер. — Девушка поспешно поднялась со своего места, услужливо протянула ему свою кенкарту. Но офицер к документу даже не притронулся. Он посмотрел на него издали, словно девушка держала в руках не бумажку, а гремучую змею.

— Ты что, идиотка или просто притворяешься? — зло закричал он. — Как ты посмела посадить тифозного больного в автобус?

— Но ведь это всего лишь подозрение! И потом — в госпитале нет транспорта!

Еще продолжался этот диалог между девушкой и офицером, а уже забеспокоились пассажиры… Мадам, к которой подсел обладатель рыжей бородки, поспешно соскочила со своего места, придирчиво осмотрела свою одежду, смахнула с нее что-то невидимое и, испуганно оглядываясь, направилась к выходу. За ней двинулись еще несколько человек. Но на их пути стоял офицер. Вначале робко, а потом все настойчивей пассажиры начали теснить его к выходу. Лейтенант этому нисколько не сопротивлялся, наоборот, он даже был рад тому, что его оградили от возможной опасности. Вместе с другими офицер стал отступать к двери. Но чтобы это не походило на бегство, он задержал свой взгляд на кошелке, лежавшей в багажной сетке, строго спросил: «Чьи это вещи?»

— Мои, сударь, — послышался обеспокоенный голос старухи.

— Возьмите и вынесите вон! Нет, не вы, мадам, а вот вы, сударь.

Уже немолодой француз с большой багровой шишкой на правой щеке вынес кошелку из автобуса, подал ее солдату. Тот порылся в ней, но, не найдя ничего подозрительного, вернул назад. Офицер приказал положить кошелку на место, буркнул шоферу:

— Можешь ехать!

Автобус тут же с грохотом тронулся, все облегченно вздохнули. Как только немного отъехали от патруля, шофер круто повернулся на своем сиденье, хитро подмигнул соседке Колесника и улыбнулся во весь рот.

Он, кажется, одним из первых понял, что за «тифозный» сидел в его автобусе…

Через полчаса автобус был в Били-Монтиньи — цель поездки Колесника. На остановке Александр быстро вышел из автобуса и зашагал по улице.