Бойцы Сопротивления

Через два часа, сопровождаемые связным, мы добрались до Больцано ди Беллуно и остановились в маленьком домишке. Нас встретили здесь дружескими объятиями. Тут я и узнал о цели нашей встречи: находившегося в тюрьме Бальденич нашего командира Мило могут приговорить к расстрелу. Надо его спасти. Готовим специальную операцию. «Что ты скажешь об этом?» На такой вопрос ответить сразу было нелегко…

Давно уже я думал об этой тюрьме, в которой томилось столько наших товарищей. Она была для нас как бы перевалочной станцией на пути к смерти.

Вспоминаю некоторых товарищей, попавших туда: Бьянки, Мило и Банкьери, вспоминаю и многих других товарищей, побывавших там. Мне было обидно, что такое решение оказалось принятым так поздно. Два дня назад из нее в Трентино были переведены двое наших партизан — Сильвестри и Перуцци. В Трентино их повесили.

Сильвестри — его настоящее имя Монтефорте — был одним из первых политических комиссаров партизан из Беллуно. Его биография во многом напоминает биографию Николотто: Испания, концентрационный лагерь, тюрьма, горы. Единственная разница между ними в том, что Николотто его пережил. Гибель Сильвестри была чудовищно нелепой. Ведь мы послали его в сравнительно спокойную зону, чтобы он мог там подлечиться: у него была запущенная активная форма туберкулеза, кровь шла горлом постоянно. Именно поэтому он пользовался особенной заботой партизан; многие не могли сдержать слез, когда, покидая отряд, он махал им рукой на прощание, как бы показывая, что он всегда с нами. Мы ошиблись, думая, что ему удастся вылечиться. Он просто не стал лечиться. Приехав на место, он установил связь с партизанами, действовавшими в этом районе, и продолжал идти по ранее выбранному пути, которому он не изменил вплоть до своей смерти.

Анжело Перуцци, наоборот, был чрезвычайно осторожным и недоверчивым человеком. Он работал в мастерской. Я вспоминаю, что не стал записывать его имя, а, чтобы запомнить его, нарисовал в записной книжке ангела и грушу (слово «Перуцци» созвучно со словом «пара» — «груша»).

Позже Перуцци привел меня к себе домой; у него было очень много детей. Они казались очень маленькими то ли из-за того, что старшему еще не было и двенадцати, то ли в сравнении с громадным ростом их отца. Еще внушительнее Анжело выглядел на фотографии в мундире гренадера времен первой мировой войны.

После этой встречи началось наше тесное сотрудничество. Он показал мне свой тайник, в котором держал целый арсенал оружия. Почти в тот же день с племянником Беппи они ухитрились перенести все это оружие в горы. Анжело принимал участие во многих схватках с врагом, попал в плен и вот теперь был казнен. Но перед лицом палачей партизан не склонил головы. Анжело Перуцци умер с возгласом: «Да здравствует Италия!»…

* * *

— Ну так как? — Комиссар провинции Де Люка ждал ответа в отношении моего согласия участвовать в налете на тюрьму.

— Пока я хочу участвовать в этой операции, но как ее провести, не знаю, — отвечаю я.

— Хорошо, — сказал Де Люка. Мы должны встретиться с человеком из Беллуно через час в установленном месте.

Вместе с Де Люка мы тут же отправились в путь на велосипедах. Перед отъездом я спросил Де Люка: «Можно ли передать этому человеку привет от наших партизан?» Де Люка рассмеялся и ответил: «А почему бы нет, ведь он — тюремный надзиратель».

До самого Беллуно дорога — почти наклонный спуск вниз, и все четыре километра этого спуска мне пришлось прочертить своими пятками, потому что иной возможности тормозить у меня не было.

Мы должны были увидеться с тюремным надзирателем на окраине Беллуно. Чтобы было легче узнать друг друга, у каждого из нас в петлице должно было быть по ромашке.

От Фельтре дорога стала ровнее, по сторонам ее видны домишки и пасущиеся коровы.

Впереди нас едет модно одетый человек, почти франт, высокий, стройный, лысоватый, восседающий с высокомерным видом в седле своего нового велосипеда.

«Ну, сейчас я тебе покажу, кто из нас едет быстрее», — думаю я и нажимаю на педали… Через несколько метров я и Де Люка чуть не столкнулись, но, к счастью, удерживаемся на ногах.

Молодой господин перед нами останавливается, смотрит на нас презрительно, срывает с обочины ромашку и вставляет ее в петличку пиджака, потом садится на велосипед и быстро едет дальше.

Вот так штука, да ведь это он! Однако наш милейший новый знакомый неплохо ездит, да и, кроме того, должен же на нас обратить хоть немного внимания. И, фыркнув от смеха, я с новой силой начинаю крутить педали.

Мы лишь немного отставали от него, когда он остановился около деревенского трактира, низкого здания с большой дверью и двумя окнами, выходящими на улицу, и кухонным окном на задний двор. Оставляем велосипеды около дорожной тумбы. Де Люка входит в дом, а я обхожу вокруг трактира, чтобы увериться, что все спокойно. Затем открываю дверь и вижу, что Де Люка уже сидит за одним столом с нашим велосипедистом.