Боюсь тебя любить

Азарина тем временем напрягается. Чувствую, как спадает ее эмоциональный подъем. Немного сводит брови. Она что-то для себя решает. В какой-то момент мне кажется, что я утащу ее отсюда даже вопреки сопротивлениям.

– Ладно, мне только нужно забрать пальто.

Легкое дуновение ветра подхватывает пряди волос, что выбились из прически и, видимо, щекочут кожу. Татка растирает шею, а ее плечи покрываются крупными мурашками.

Мы стоим близко. Уличное освещение позволяет разглядеть все до мельчайших деталей.

– Потом, – снимаю пиджак, аккуратно огибая ее хрупкую фигуру руками. Стягиваю полы где-то в области груди и вскользь касаюсь пальцами выступающей ключицы.

– Может, лучше такси?

– Я не пил.

Подталкиваю ее вглубь огромной территории Серёгиного особняка, направляя к машине.

В салоне повисает молчание. Все улыбки и проницательные взгляды исчезают.

Это нельзя назвать неловкостью, скорее общее недоумение в стиле: что со всем этим делать дальше? А ведь до последнего не хотел к ней лезть… если бы сегодня сама не подошла, вряд ли…

Хотя нет. Вру. Себе и ей. Беспощадно лгу.

– Так зачем ты вернулся?

Азарина смотрит перед собой, а когда задает вопрос, то голос звучит невероятно звеняще.

– Я уже отвечал, по работе.

– И надолго?

Ее глаза не блестят интересом, скорее каким-то холодом. Обидой. Именно ей.

И это логично. Я сделал все для того, чтобы она так на меня смотрела.

– Не знаю.

– Не верю, Ваня.

– Это не всегда зависит от меня.

– Не думаю, что ты не захочешь оставить за собой последнего слова. Если ты исчезнешь, это будет сугубо твоя инициатива.

Азарина раздраженно сбрасывает пиджак с плеч и откидывается затылком на подголовник. Согнув ногу в колене, упирается каблуком в торпеду. Длинное платье соскальзывает с бронзовой кожи, оголяя бедро в разрезе.

Ловлю это изменение, чуть крепче сжимая руль, а после медленно возвращаю взгляд к дороге.

– Моя, – киваю. – Тогда это была моя инициатива.

Она злится, потому что хочет слышать другое. Но ничего нового или оправдывающего себя я не скажу.

– Тогда какого черта ты сейчас делаешь? Зачем, Ваня?

– Не получается сказать себе «нет».

– Вот и у меня, – шумно выдыхает, – не получается…

– Видишь, как удобно? – чуть улыбаюсь. Хочется уже разрядить эту атмосферу скорби по прошлому.

Татка качает головой, прислоняя ладонь ко лбу. Замечаю ее улыбку и сворачиваю на обочину дороги.

– Зачем мы остановились?

– Ты хотела поговорить.

– Не хотела. Тебе показалось.

– И именно поэтому так реагируешь.

– Как? –затаив дыхание, подается чуть ближе.

Запах ее духов переполняет легкие. Что-то сладкое, едва уловимое, но слишком сильно въевшееся под кожу.

– Как при нашей встрече в ресторане, – отпускаю руль, разворачиваясь к ней корпусом, – как в моем кабинете, – чуть ослабляю галстук, – и как сегодня. Сейчас.

У нее дрожат веки.

Мой взгляд падает на оголенное плечо. Шею. Хочется припасть к ней губами. Такое необузданное желание, а перед глазами искры.

Она снова плачет. Я вижу, как блестят ее глаза, как поджимаются губы.

Эмоциональный всплеск из громких фраз остается позади.

По спине ползет мертвецкий холод. Раздражаюсь и тянусь к таблеткам. Последнее время их почти не жрал, но весь этот нервяк на работе, плотно прикрытый маской спокойствия, не мог не дать о себе знать. Плюс мысли. Постоянные, преследующие мысли о ней.

Сжимаю пальцы в кулаки. Простреливающая боль. Глухой выстрел и расползающееся напряжение. Остро. На грани взрыва. Словно тебе на живую выдирают позвоночник.

Закидываю в рот пару капсул и прикрываю веки.

Когда открываю глаза, вижу перед собой Таткино лицо.

– Все в порядке? – ее ладонь тянется к моему лицу.

Чувствую теплое прикосновение тонких пальцев к коже на щеке и по инерции крепко сжимаю ее запястье. Убрать или позволить продолжить?

66

Тата

У него ошалелый взгляд. Хотя у меня самой такой же. Это прикосновение было подобно взрыву. Выбило из-под ног последнюю почву. Слезы высыхают.

Насколько это опасно? Смогу ли я потом собрать себя заново? Ответа нет. В голове лишь желание. Что-то непрерывно давящее на мозги.

Он обжигает. Сдавливает мое запястье. Парализует.

Почему-то разговоры кажутся лишними. Ванька внимательно смотрит на линию моих губ, одновременно с этим опуская наши руки.

Поцелует? Этот вопрос не дает мне покоя. Выворачивает наизнанку и заставляет забыть о последствиях. Стирает гадкое прошлое. Внутри селится какая-то убогая вера в настоящее. В здесь и сейчас.

Мне просто жизненно необходимо это банальное и затертое до дыр «здесь и сейчас». Я хочу раствориться в моменте. Забыть о прошлом. Обо всем забыть. Потому что с ним иначе. С ним не так, как с другими. И сколько бы ни прошло времени, я все равно чувствую эти сжимающие сердце тиски.

Ваня чуть резче, чем я ожидала, тянет меня на себя. Касается пальцами плеча. Мне кажется, он хотел сделать это весь вечер. Так смотрел.

Зарывается пальцами в волосы и вытягивает из них шпильки. Пряди падают на плечи и рассыпаются по спине.

Я дрожу. В голове какое-то дежавю, словно мне восемнадцать и я сижу на столешнице в темной кухне его квартиры.