Боюсь тебя любить

Лизка же швыряет ключи мне под ноги и вылетает из квартиры с рыданиями.

* * *

Тата

Что я сейчас чувствую? О-о-о, это достаточно проблематично описать словами.

Страх, боль, злость – они смешиваются, создают взрывоопасный коктейль, который вот-вот рванет.

Пока Токман избавляется от «гостей», мне остается только закрыться на кухне. Не хотелось бы никаких случайных фото, если кто-то меня вдруг узнает.

– Он не хотел видеть меня в своей жизни, – бормочу себе под нос, обхватывая колени.

Меня – нет, а ее – да. Лизу…

В который раз вспоминаю блондинку и передергиваю плечами.

Почему-то этот удар стал для меня более болезненным, чем может показаться на первый взгляд.

Не этот цирк, что сейчас произошел. Нет. Это-то как раз я понимаю. Выходка озлобленной девочки. Тут все ясно…

Дело в прошлом.

Он отказался от меня в самый ужасный момент своей жизни. Решил за двоих. Вот так просто… легко.

И конечно, я могу понять и его. Могу. Но в груди снова дыра. Холод обволакивает пальцы, а дышать становится труднее. Это не паническая атака, это замешательство.

Ведь Ваня даже не попытался меня отыскать. Потом, когда все закончилось… он просто нашел другую.

Пока я рыдала ночами в подушку, он спокойно строил свою новую и, наверное, лучшую жизнь.

И что теперь делать? Мои слова о дружбе были выплеснуты в раздрае. Он и до сих пор там, переполняет до краев.

За дверью становится тише, и Токман возвращается в кухню. Смотрит на меня в упор.

О чем он думает?

Раздражаюсь еще больше от этого молчания и просто вылетаю из помещения, задевая Ваню плечом. Не намеренно, но ощутимо. По мне самой от этого соприкосновения словно катком проехали.

Вызываю лифт, несколько раз тыкая по кнопке. Злюсь, а еще час назад все было хорошо, или, по крайней мере, мне так казалось.

Как это перемолоть? Как прийти к верному решению?

Ванины шаги не становятся неожиданностью. Они вполне закономерны. Двери лифта расползаются, и мы оказываемся в замкнутом пространстве вдвоем.

Тишина. Ни единого произнесенного друг другу слова.

В машине она продолжается, тянется надоедливым шлейфом, что мешает идти прямо с гордо поднятой головой.

У дома Агаты я мешкаю. Цепляюсь за ручку двери, но не спешу уходить.

Один. Два. Три…

– У тебя было время все обдумать. Теперь моя очередь.

– Хорошо, – он кивает словно в замедленной съемке.

– Если я не позвоню…

– Я сделаю это за тебя.

Слышу улыбку в его голосе, но глаз не поднимаю. Так и сижу, уткнувшись взглядом в колени.

Когда оказываюсь на улице, легче не становится.

Теперь передо мной стоит непосильная задача… разобраться в себе и наших отношениях. Таких запутанных, таких болезненных отношениях.

Ванькина машина стоит у дома еще долго. Я уже успеваю подняться в квартиру, выглянуть в окно и узреть крышу черного внедорожника, на котором он ездит.

Задергиваю штору и стаскиваю водолазку. Принимаю душ, будто он способен смыть все эти липкие ощущения. К горлу подкатывает ком, живот сводит какой-то ненастоящей, но режущей болью, вынуждая меня опуститься на дно ванны и подтянуть колени к груди.

Слез нет. Внутри какая-то холодная пустота.

Я так тебя ненавидела, а теперь, теперь ты лишил меня и этой возможности. Потому что в глубине души я прекрасно понимаю его страхи. Понимаю, что он тогда испытывал, и то, насколько это было страшно…

Оказавшись в спальне, беру с тумбочки телефон и уверенно печатаю:

«Не звони мне, Ванечка. Я хочу прийти ко всему сама. Дай мне время».

70

После Нового года меня закручивает в работе. Я наконец-то вхожу в нужный мне ритм и стараюсь отвлечься от мыслей, что назойливо лезут в голову.

Наступает весна. Теплая и такая солнечная. Хочется вдохнуть глубже, а еще до безумия позвонить Ване. Правда, я этого не делаю, потому что не уверена до конца, приняла ли решение...

Это не может быть очередной неудачной попыткой. Теперь все должно быть раз и навсегда, иначе даже не стоит снова во все это ввязываться. Давать лживую надежду…

Устраивать истерики и глупые скандалы слишком по-детски, я пережила этот этап. Возвращаться в него не вижу смысла.

Снимаю трубку гостиничного телефона, по которому меня предупреждают о госте.

Громов. Серёгин друг. Я сама его позвала. Прилетала в Питер на пару суток и решила, что встретиться со старым знакомым очень хорошая идея.

А еще... еще я знаю, что он тоже виделся с Ванькой.

– Стёпочка, я так рада тебя видеть, – распахнув дверь, кидаюсь ему на шею.

Громов – настоящий медведь. Широкоплечий, крепкий. Не скажешь, что врач.

– Ага, я тебя тоже, – Стёпка мгновенно выстраивает между нами дистанцию, удерживая меня за талию на вытянутых руках.

– Грубиян, – шутливо надуваю губы, – у меня съемки ночью, это к вопросу, что я тут делаю.

Именно это он спрашивал меня по телефону около сорока минут назад.

– Что снимаете? – садится в кресло у окна.

– Да для шоу сцену. Как дела на работе?

– Отлично.

– Это очень хорошо, – перекидываю волосы на правое плечо.

– Слушай, Свобода, тебе чего от меня надо?