Бокал звезд

В Старом Нью-Йорке сейчас лето. Там всегда лето. В Старом Нью-Йорке много смеха и ярких огней, и ты никогда не бываешь одинок. В Старом Нью-Йорке, если ты достаточно хорош, можно выйти на волшебную сцену, и телекамеры размножат тебя в сотню миллионов раз. Ты окажешься в каждой гостиной на Земле и на Марсе, и люди будут знать, что ты жив. Конец, конец, огарок догорел! Конец, конец краткой карьере Николаса Хейза!

Улица закончилась. Не влилась в другую улицу, как это бывает с большинством улиц, а просто перестала существовать, потому что было незачем. Дальше к ней вплотную подступали деревья, и в темноте фосфоресцировал знак «Тупик».

Хейз устало повернулся и пошел назад тем же путем. И тут понял, что больше не один. Кто-то бежал рядом: зверушка со вздернутым носом и золотистыми раскосыми глазами.

— Тряпка! — удивился Хейз. — Что ты тут делаешь так поздно? Давно пора баиньки.

— Р-р-афф! — Песик взглянул на него так, как, бывало, смотрела публика, когда громом аплодисментов вызывала с товарищами на сцену после выступления. И внезапно исчез.

«Боже! — подумал Хейз, — умей я телепортироваться, вернулся бы на Землю со всей быстротой крыльев света… Угу, и прибыл бы мертвым и окаменевшим лет через восемь. Впрочем, я и так считай что покойник и просто тупо вальсирую среди звезд».

Да, но разве так уж обязательно оставаться мертвым? Разве он так глуп, что не придумает способ вернуться к жизни? Нет, не глуп. Только не он, не Николас Хейз. Вопрос не в том, как найти конец. Это просто вопрос выбора!

Когда Хейз вернулся в номер, пес снова спал в изножье кровати. В смежной комнате было тихо. Может, лучше дождаться утра? Нет, не стоит.

Он постучал в дверь:

— Мойра, не возражаешь, если я загляну поговорить?

Тишина, затем щелчок лампы.

— Конечно, Ник, входи.

Бледно-желтые, словно первоцвет, в мягком сиянии прикроватного светильника, ее волосы разметались по подушке, словно сама весна. Голубые, как летние колокольчики, глаза взглянули на Хейза.

— У тебя все нормально, Ник?

— Да. — Он подтянул стул к кровати и сел. — Сегодня вечером я ходил прогуляться, и меня посетила идея. Идея театра-корабля.

— Да, Ник?

— Знаешь, столетия назад на Земле по фортам поселенцев разъезжали шарлатаны в крытых фургонах и устраивали так называемые медицинские спектакли. Сами представления были бесплатными и имели целью просто привлечь толпу, чтобы шарлатан мог продать свои чудодейственные микстуры. Потом изобрели подпространственный двигатель, народ повалил на другие планеты, и сейчас у нас здесь опять что-то вроде Дикого Запада. Колонисты расселились так быстро и так широко, что их невозможно обеспечить всем необходимым, в частности, лекарствами. Вот представь: мы с тобой купили старенький грузовоз, переоборудовали, чтобы жить в нем, установили сцену и набили трюм универсальными аптечками. Оставили от нашего шоу одни лишь «Проделки Мэри Лу» и вместо входных билетов продаем аптечки… А прибыль установим минимальную и не будем терзаться, что обманываем легковерных людей. Более того, мы будем им помогать. Само собой, никогда не разбогатеем, но на пристойную жизнь вполне хватит, и, хотя все время будем в пути, бездомными не окажемся, потому что наш дом всегда останется с нами… Что скажешь, Мойра?

— Зачем тебе это, Ник? — спросила она после долгого молчания.

Настало время солгать. У Хейза это вышло блистательно:

— Затем, что пришло время стряхнуть прошлое. Потому что хватит считать себя актером. Мне нужно измениться, кардинально измениться. Возможно, став лекарем, я обрету покой.

Мойра отвела взгляд, посмотрела на покрывало, на свои руки — довольно крупные, привыкшие к тяжелой работе, и все же полные изящества.

— По-моему, чудесная идея, Ник, — помолчав, ответила она.

— Вот и отлично. Побудем тут недельку, а потом махнем на Марс. В Больших Песках есть известный рынок подержанных кораблей, там и подберем что-нибудь подходящее. — Он встал. — Извини, что разбудил, просто не терпелось узнать, что ты скажешь.

— Все нормально, Ник. И, Ник…

— Да?

— Большие Пески недалеко от Новой Северной Дакоты. Может, у нас получится посетить ферму и… моих родных?

— А как же, непременно! Спокойной ночи, Мойра.

— Спокойной ночи.

V

Грузовоз, на котором в конечном итоге они остановили свой выбор, был просто старым корытом, однако ионный двигатель еще вполне тянул, а подпространственный коррелятор допотопной конструкции не уступал по эффективности современным аналогам. К тому же «Доктор Альберт Швейцер», как они окрестили корабль, мог управляться единственным пилотом, как все современные суда. И, что не менее важно, его нижняя палуба возвышалась над землей всего на пару метров и в сочетании с выдвижной погрузочной платформой могла отлично служить сценой.

Хейз попросил поменять шлюзы и установить более широкие, с увеличенным проемом. Агрегатная занимала почти всю заднюю часть нижнего грузового отсека, и все же там уместились три каюты, кладовка и две гримерные для Мойры и Хейза.