Бокальчик с ядом

После того как все закончилось, он стал покрывать лицо Светы благодарными поцелуями. Несколько минут любовники лежали молча, Дмитрий гладил спину Светланы и зарылся носом в ее волосы. Ему нравился запах, который исходил от них.

— Ты сегодня такой латиноамериканский, — вдруг сказала Воронова и улыбнулась, водя пальцем по животу Гулькова.

— Да? — удивился тот. — Я вообще-то не люблю Латинскую Америку.

— У тебя так получилось. Страстно, пылко, жадно…

И она вдруг захохотала.

— Ты чего? — недоумевающе спросил Гульков.

— Смешно, — коротко ответила Светлана.

— Какая ты, Света, все же непредсказуемая! — покачал головой Дмитрий, протягивая руку за сигаретами.

— Это свойство женщин. Вернее, это то, к чему все женщины стремятся, но не всем удается.

— Тебе удается.

— Тебе кажется… — ответила Воронова, сложив губки бантиком. — Вообще ты многого обо мне не знаешь, несмотря на то что со мной спишь.

— Чего же, например?

— Я не стану тебе этого говорить, — улыбнулась она. — Потому что если я все расскажу, то ты потеряешь ко мне интерес.

— Ой, господи, ну что за дурацкие тайны! — несколько раздраженно произнес Гульков.

— Почему дурацкие? А, впрочем, я же дурочка! Самая натуральная ду-роч-ка! И если тебе так интересно, то я буду ею в твоих глазах и впредь.

— Я не настаиваю на том, что ты дурочка.

Воронова загадочно улыбнулась и кокетливо покачала головой.

— Нет, я дурочка, — засмеялась она. — А Галина — она была умной женщиной. Поэтому и умерла, наверное…

— Ты знаешь, почему она умерла? — напрягся Гульков. — И кто ее убил?

— Нет. — Она повернулась к Дмитрию и пристально посмотрела на него своими выразительными серыми глазами.

— Вообще, конечно, вопрос не праздный, — сказал Гульков. — И обстановка в газете крайне напряженная. Мне, как человеку равнодушному ко всему, что не касается лично меня, это не доставляет особого дискомфорта. К тому же меня подозревают, пожалуй, меньше всех… Но и я начинаю нервничать. Вообще наша богадельня, по-моему, скоро развалится.

— Это еще почему?

— Калягин не справится с ситуацией и будет вынужден передать все бразды правления Маточкину.

— Может быть, — задумчиво сказала Воронова. — И это, кстати, не есть хорошо.

— Тебе-то какая разница?

— Разница есть. Маточкин — человек более жесткий. И с ним придется несладко.

— А мне — так все равно. Лишь бы зарплату платили. Кстати, возможно, тебе это покажется циничным, но без Галины обстановка в редакции будет более спокойной. Когда все уляжется, разумеется… Она со своей экспансивной натурой во все вносила нервозность.

— Ужасную! — поморщилась Воронова. — Ужасную! Но еще большая нервозность наблюдается сейчас.

— Я же говорю, спокойно будет, когда все уляжется, а наступит это довольно скоро — я слышал, даже Кроль перестал пить и в понедельник появится на работе.

— Было бы хорошо, если бы все успокоилось. Стало бы так классно, — мечтательно произнесла Воронова.

— Не волнуйся, — мягко сказал Гульков и привлек ее к себе.

Они целовались еще минут пятнадцать. Они ничего не говорили друг другу, в эти минуты за них говорили их тела. В отличие от первого раза Светлана вела себя чуть более страстно — она проявила большую активность, чем ускорила возбуждение своего партнера.

А еще через десять минут литературный редактор в изнеможении растянулся на кровати, раскинул ноги и руки и закрыл глаза.

— Ты, кажется, устал? — тихо спросила Света, еще не до конца отдышавшись.

— Да, есть немного, — невнятно ответил Дмитрий.

— А у Ильи сейчас идут поминки, — неожиданно сказала Воронова.

— Да. Ты, кажется, отказалась туда пойти, заявив, что у тебя болеет ребенок.

— Она действительно приболела. Находясь у бабушки.

— Может быть, все-таки сходим?

— Нет, ты что?! — Светлана даже приподнялась на кровати. — Мы же договорились, что никаких намеков на нашу, так сказать, связь не должно быть!

— Почему это тебя так волнует?

— Не хочу, — упрямо заявила она. — К тому же это и тебе на руку. Твоя ревнивая Людмила общается иногда с Ильей, зачем это все надо?

Гульков вздохнул. Действительно, если его жена Людмила узнает о существовании любовницы, да еще такой, как Светка, которую она терпеть не может, ему придется несладко.

— Да, ты права, — сказал он. — Это абсолютно незачем… Кстати, как поживает Серега Пономарев, не в курсе?

— Серега? — удивилась Светлана. — Нет, а почему я должна быть в курсе?

— Я его видел несколько раз здесь, в общаге.

— Ну и что? Ты думаешь, он приходит ко мне или к Ленке Турусовой?

— Почему бы нет?

— В общаге есть масса его знакомых, к которым он может приходить.

В голосе Светланы чувствовалась какая-то нервозность, и Гульков открыл глаза.

— Света, ты чем-то взволнована?

— Просто я не видела Сергея и не знаю, чем он здесь занимается, — повторила она. — А тебя-то почему это интересует?

— Да так, ничего, просто… Каково же состояние человека, который потерял жену, пускай даже бывшую.

— Ничего хорошего, наверное…

— Должно быть.

Гульков медленно встал с кровати, натянул брюки и сел на стул.

— И все же мне интересно, кто додумался убить Галину? — задумчиво произнес он, оценивающе глядя на Светлану.

* * *