Бох и Шельма

Ночь была темнющая, но выручила способность прозирать тьму.

Сначала показалось, что на дне копошится какая-то куча-мала, но скоро Шельма понял: это кнехты засыпают яму. Повозка стояла неподалеку. Пустая.

Ах вот оно что.

Побежал обратно к татарскому стану.

Бох с Мурзой были всё там же, в шатре. Упившиеся ордынцы сладко спали. Бегал Яшка менее получаса.

Сел, стал чесать затылок, думать.

Скоро ли, не скоро ли в темноте послышались тяжелые медленные шаги. Так ступал хер Бох. Шельма, пока ничего не надумав, повалился на войлоки, рядом с татарами. Тоже захрапел.

Тронули за плечо – сделал вид, что проснулся.

– А? Помолились?

– Пойдем, – молвил Бох. – Пора уже.

Пора так пора.

Утром, когда ехали по степи, Яшка сделал вид, что удивлен – с чего это полегчал воз.

Кинулся к Боху: беда, бомбасты пропали!

Тот ответил как ни в чем не бывало:

– Пушки не пропали. Кнехты зарыли их в укромном месте.

Не соврал, надо же.

– Зачем?

– Я показал советнику канцлера фон Мамая товар. Теперь хочу получить за него плату. Потом мои люди покажут татарам, где спрятаны пушки.

– Но из Сарая сюда чуть не тысячу верст добираться! Коли Мамаю от твоей милости нет доверия, что и правильно, зарыл бы поближе.

И опять купец ответил похожее на правду:

– Ни к чему тяжелый груз таскать взад-вперед. Канцлер все равно скоро пойдет на Русь, через эти самые места. Скорым маршем, без тяжелых обозов. Взять бомбасты перед самой границей ему будет удобней. – Здесь Бох с любопытством взглянул на Яшку. – А не горько тебе, русскому, что Мамай на твою страну идет с мечом?

Шельма удивился.

– Он, чай, на Москву идет. А я новгородский.

– Ну-ну. – Немец отвернулся. – Ладно, поеду к херу Шариф-мурзе, окажу уважение.

Татары двигались сзади, сами по себе. То ли охраняли, то ли следили, чтоб караван никуда не сбежал. А скорей всего, и то, и другое.

И сопровождение это пригодилось.

Вечером того же дня из-за недальних холмов вдруг налетела конная лава, сотни в три всадников. С улюлюканьем, свистом, гиком – мороз по коже.

Степняки какие-то, не поймешь кто – то ли сарайские, то ли крымские, то ли приблудные.

Шариф-мурза, ехавший рядом с Бохом посередине меж немецкого и татарского отрядов, спокойно повернул коня навстречу чужакам. Яшка ехал близко, шагах в двадцати – спереди. Выменял у одного кнехта осколок зеркала и учился, подглядывая назад, читать по губам шиворот-навыворот. Пока получалось плохо.

Однако разглядел, как мурза поднимает над головой свою золотую пайцзу, издали показывает конникам. Те подлетели, посмотрели. Передние почтительно спешились, склонились до земли. Потом попрыгали в седла, и дикая ватага укатилась обратно, откуда взялась.

Вот какая у мурзы была чудо-табличка.

Сам-то татарин Яшке сильно не нравился, и чем дальше, тем больше.

Дорога оставалась еще длинная, а поговорить теперь стало не с кем. Днем Бох ехал бок о бок с мурзой, наособицу. Вечером уходил к ордынцам «молиться». Купцу Шельма сделался не нужен, сыскался приятель позакадычней, собеседник поинтересней. Обидно это было.

От одиночества Яшка непривычно много думал, аж голова скрипела. Вертелись в ней две настырные мыслишки, искушали.

Первая – про зарытые пушки.

Вроде бы железяки и железяки, в мирное время цена им наверняка не ахти какая. Но товар, он дорог к базарному дню. А базарный день для оружия – скорая война.

Бомбасты, видно, являли собой немалую ценность, коли Бох самолично вез их в дальнюю даль, а Мамай высылал навстречу главного советчика. Московский князь, поди, дорого заплатил бы, чтоб пушки не достались татарам, а попали к нему, защищать его новостроенный каменный Кремль. Опять же есть литовцы. Ихний великий князь Ягайло в стороне от войны тоже не останется. Его предшественник грозный Ольгерд двенадцать лет назад ходил на Москву и крепких стен сломать не сумел. А пушки их пробьют. Сколько даст Ягайло литовский за ключ к твердыне?

Потеряться бы сейчас, отстать от каравана. И дунуть со всех копыт – либо в Литву, либо в Москву. Одна трудность: больно умен купчина. Враз скумекает, что к чему, если Яшка исчезнет. Отправит татар в погоню. Шельму они, может, и не настигнут, но пушки от греха выкопают. Не поспеешь передать новому покупателю.

Как обойти эту закавыку, Яшка придумать пока не мог.

Вторая неотступная дума была, конечно, про непонятное сокровище, которое в сорок раз дороже бомбаст. Где оно, где?

Обе лакомые мысли толкались в башке, мешали одна другой. А время шло.

* * *

Озарение постигло Шельму полнолунной ночью, когда стояли лагерем у берега Дона. Вскоре после озарения явилось и чудесное чудо.

Но сначала про озарение.

От того поля, над которым летали кулики, чем-то заинтересовавшие Боха, все время двигались к югу берегом неспешного Дона, который летом не пересыхает и всегда можно коней напоить. И вот вышли к мелкому месту, где надо поворачивать на восток, к Волге. Ночью, как уже сказано, светила полная луна, ярко. Яшка отправился к реке посмотреть, как там с бродом, переедут ли завтра повозки, или придется их разгружать, веревками по дну тянуть.