Боксёров бывших не бывает!

— А тебе разве не доставляет? Вот и определи уже для себя, что ты получила наслаждение и поделилась им с монголом. Всё, Лиза, и ничего более. Нам нужна была разрядка, мы её получили. Ну, хочешь, я уйду?

А я, как выжатый лимон, устраивалась на его плече… Через две минуты уже спала. Мишка в эту ночь не приходил ко мне…

— Хорошо, что ты остался, Чингиз. Давай поговорим. Я хочу забыть всё, что между нами было. Тебе — всё равно, а для меня это очень важно. В моей жизни и так сплошная путаница, мне бы сил, чтобы с этим разобраться. Твоя «помощь» только всё усложняет. Нам надо держаться на расстоянии.

— Лиз, давай поедим. Ты, конечно, очень вкусная, но хочется и чего-то горького, и солёного.

— Ты что, не слышишь меня?

— Слышу, поэтому и пытаюсь упростить процесс самобичевания. Ешь, а то скоро ветром сдует.

— Неправда, я поправилась тут на всяких хинкале. Здесь их такое разнообразие.

Разговор пошёл о национальной кухне, о достопримечательностях, о людях и животных. Из дома мы выходили, обсуждая мою сегодняшнюю поездку в Хасавюрт. А когда эти двое, Дарина и Чингиз встретились взглядами, всё встало на свои места. Я вздохнула с облегчением, но стрелочка ревности, ох уж этот проказник Купидон, уколола моё сердце. Зародыш собаки на сене нужно удалять, не задумываясь. Прости меня, Мишка, как я соскучилась, вся эта игра в секас-косекас не стоит просто одного твоего поцелуя! Как это стало очевидно сейчас! Никто, никакой чемпион мира по сексуальному оболваниванию не заменит Лизе Романовой её любимого мужчину. Больше никогда! Господи, эти подлые муки совести добьют меня! Прошедшая ночь и так закатала за плинтус беременную Лизоньку, вывернула наизнанку её душу. В голове каша, но она не является пищей для размышления… Исаев, я люблю тебя, только тебя, в моей жизни нет места алтайскому мафиози. Прости меня, прости, прости… Я дура, сама себя презираю…

Всю дорогу Дарина мучила меня расспросами о моём спутнике, как она выражалась. Узнав, что он мне никто, заулыбалась, не скрывая своих намерений. А я, закрыв глаза, вроде как дремлю, уходила от допроса. Мне нужно было попасть на очередной подпольный бой по рекомендации Адама. И он же должен был меня там ждать.

В самом городе, не приспособленном для туристов, толком и смотреть было нечего. Меня поразили колоритные мечети, здание Исламского университета, и величественный собор во имя иконы Знамение Пресвятой Богородицы. Я не ожидала увидеть такую красоту в городе, почти на сто процентов заселённом мусульманами. Ну как не зайти.

В просторном внутреннем помещении было пусто. Но очень скоро к нам вышел настоятель, судя по всему, радующийся любому посещению его прихода. Мы разговорились, молодой священник оказался очень приятным во всех отношениях человеком. К тому же он сменил на этом посту своего отца, навидавшегося во время Чеченских войн немало, оказывая помощь и русским, и чеченцам, и дагестанцам. За это его уважали, и это перекинулось и на сына. Они тут были свои в доску. И я решилась.

— Скажите, пожалуйста, отец Дмитрий, вы что-нибудь знаете о боях без правил, проходящих не очень легально?

— Нелегально? Я знаю про турниры наций, когда одна национальность бьётся против другой. Это не очень приветствуется профессионалами. Здесь распространены борцовские виды спорта. И очень успешно. По количеству олимпийских медалей Дагестан уступает только Москве. А что именно вас интересует?

— Нас пригласили на какой-то турнир. — Я назвала адрес. — Вот не знаем, идти или нет.

Он, прищурив глаза, изучающе посмотрел на меня. Мне даже показалось, что его рассердило моё заявление.

— Вы, матушка, чего-то не договариваете, нормальные девушки не ходят на такие бойни. А вы — нормальные.

— У Дарины там будет выступать брат, ему нужна поддержка. — Не моргнув, соврала я.

— Тем более непонятно, местные не водят своих женщин на такие зрелища. Они там есть, но не наши, и не очень порядочные. Не советую. Я, конечно, могу чего-то не знать. Но одни, точно не ходите. У меня есть служка, он здесь со второй чеченской, немолодой, не особенно выполняющий все заповеди, поэтому и послушник до сих пор. Проще, живёт при храме, идти ему некуда. Он был в плену почти семь лет, его мировоззрение поменялось кардинально, унижения и непосильный труд отразились на его физическом и психическом здоровье. Так вот он принимал участие в каких-то драках на выживание, пока был сильным и крепким. А его хозяева и иже с ними гребли лопатами деньги. Но было это не у нас, а где-то в горах, и давно. А сегодня я ничего такого не слышал. У борцов свой кодекс чести, они носятся с ним, как с писаной торбой. Потому и странно, что вас пригласили…