Боль (ЛП)

Она ответила ему тем же — ее лицо на мгновение озарилось — а потом вернулась к своим подругам. Его настигло чувство. Матео глядел ей вслед, в замешательстве покусывая нижнюю губу. Разочарование, словно пещера, разверзлось у него в груди. Был ли этот жест прощанием или дружеским признанием его существования, даже приглашением подойти и поздороваться? Однако она уже болтала с подругами, не давая ему возможности для дальнейшего общения.

Ее компания уже собиралась домой. Солнце окуналось в небо, мягкие розоватые цвета раннего вечера, словно пыль, оседали на воде. Он упустил свой шанс — если, конечно, в этот краткий миг тот вообще был. Закипевшее внутри разочарование сдавило ему горло. Он смотрел, как она вытирает ноги о траву, чтобы надеть туфли, засовывает остаток бутерброда в рот и, активно жестикулируя, говорит с подругами. Оживленно болтая, она прошла вслед за остальными через зеленые просторы, сквозь деревья, и вышла за ворота, даже не оглянувшись.

Он почему-то чувствовал себя обманутым. Будто ее взмах рукой был сродни поддразниванию или сигналу, предупреждающему о том, что она застала его за подсматриванием и что ему это не сойдет с рук. Он прижал кулаки к глазам и глубоко вздохнул, в груди поселился осадок разочарования. Пора на тренировку, пора покинуть пустеющий парк, пора уходить… Перекинув ремень сумки через плечо, он попрощался с Хьюго и Изабель и медленно поднялся на ноги, его мышцы запротестовали. Проходя мимо пруда, он на минуту остановился, чтобы напитаться последними золотистыми лучами, трава утопала в низком вечернем солнце. Хотелось смотреть на мерцающую игру света и тени, нежное наступление сумерек — окончание очередного дня. Раскинувшаяся перед ним водная гладь морщилась и журчала, отражая тонкие облака, растянувшиеся на небе цвета индиго. Гуси снова отвоевали себе территорию и теперь плавно скользили по ней, спокойные и гордые, растворяясь в сизом вечере. Они дарили ему покой, и несколько минут он так и стоял, пронзенный красотой происходящего… Затем стряхнул туман с головы. «Возьми себя в руки», — подумал он. Только при одном условии он мог здесь стоять.