Боль милосердия (СИ)

Подойдя к кровати, он поднял одеяло у моих ног, просочился внутрь и вынырнул в самом изголовье. Старший брат, а сам он значит младший? Этот Дан должен был быть очень важным человеком, раз юрист согласился на второстепенную роль. Говоря о нем, Дмитрий даже медленней тянул слова.

— Хорошо, что тебе нравится Настя, — подбил подушку. — Дан над ней чахнет, как над златом. Боится, что потеснят его авторитет.

— Потеснят авторитет? — не поняла.

— Ну, что она станет проводить с кем-то другим больше времени, чем с ним. Что перестанет его… ценить, чесать за ушком, уважать. Нуждаться, если хочешь, — лёг на подушку. — Мужчина баунти. "Райское наслаждение".

Я честно не поняла, какую реакцию Дмитрий от меня ожидал.

— Ладно, не парься. Подруга ей не помешает. Тем более у вас общее дело, не говоря уже о том, что ты со мной. Дан должен понять и он поймёт.

— Ты так говоришь, будто у его жены нет права голоса, — насторожилась. — Твой друг держит её взаперти против воли с ребёнком на руках?

Дмитрий даже приподнялся на локте:

— Что за чушь?

— Иметь ребёнка в её возрасте да ещё и мужа бизнесмена, который над ней "чахнет"… — развела руками. — Я бы сказала, что это принуждение.

Как и следовало ожидать, лицо юриста исказилось. Я вскочила с кровати.

— Твой скептицизм временами просто поражает! — взревел. — У них крепкая, идеальная семья! Просто Дан очень своеобразный человек!

— Любитель маленьких, беззащитных женщин, дышащих ему в пупок?

— Кира!

В душе я уже корчилась от досады. Испортить такой день — это надо уметь! Хорошо, что на этот раз под рукой у Дмитрия ничего не было, но он уже кипел так, что покраснело лицо. Замерев в выбранных позах, мы посылали друг другу невидимые сигналы.

— Ты невыносима, — выплюнул. — Но мне следует радоваться, что Дан тебя хоть как-то волнует.

— С чего бы? — напряглась.

— Ну, знаешь. Есть такая штучка. Болезненное чувство, связанное со страхом потери. Часто развивается между детьми за внимание родителей и между супругами, относительно сторонних людей, — оскалился. — Говорят, это фишка не самодостаточных, не уверенных в себе, но тут, как я вижу, всё совсем наоборот.

Глаза юриста подозрительно заблестели. Скинув одеяло, он спрыгнул с кровати, всё ещё возбужденный. Я прикинула куда могла бы рвануть на случай ЧП и выбрала дверь ванной, но пока всё было хорошо и Дмитрий просто прижал меня к стене, схватив за локти.

— Скажи, Кира, — нежно поцеловал в шею, — я — твоя собственность?

Смысловой посыл вопроса никак не вязался с взбудораженным выражением лица юриста. Тяжело дыша, он прижался ко мне всем телом и начал целенаправленно кусать за ухо. Что бы ни случилось, бить тарелки он сегодня не планировал.

— Тебе не понравилось, когда я сказал, что Дан мне как старший брат. У тебя появилась складка, вот тут, — тыкнул указательным пальцем в лоб. — Потому что я уже твой, так?

Я насторожилась, когда его рука обхватила мою шею. Нажим был не сильным. Эротичным.

— Я просто удивилась.

— Я знаю, что прав, Кира.

— И что это меняет?

Его сухие губы легли на мои и застыли. В мужском взгляде таилось так много и в то же время так мало, что я еле сдерживала себя. Если бы у меня был только старший брат, я бы любила его, так как только можно любить единственного близкого человека. Судя по рассказу Дмитрия, кроме Дана в городе у него действительно никого не было, а многочисленные родственники жили в другой части континента. Конечно, мне было не по себе. Юриста и двухметрового Панькова связывали куда более прочные узы взаимности, чем кровное родство. Их дружба была добровольной и обоюдной. Конечно, что я нервничала. Ведь оставалось только догадываться, каким авторитетом пользовался у Дмитрия Паньков. Муж Насти не был в восторге ни от меня, ни от каких либо других людей, связывающихся с его женой.

— Это меняет все, Кира.

Конечно, я обеспокоилась.

Глава 34

— Как красиво! — женский голос за стенкой. — Целый дом. Я не думала, что в Омске есть приличные коттеджные посёлки так близко к центру.

— Это упрёк? — низкий бас.

— Мне повезло, застраивали на заказ.

— Ты сам?

— Не, проходной был. Но он только ремонт успел сделать.

Моё пробуждение на следующий день после праздника оказалось поистине царским. Открыв глаза, я стала свидетельницей богоподобной картины: на кровати сидел одетый Дмитрий и старательно вылизывал мне коленки в лучах утреннего солнца. Выгнувшись под каким-то непонятным углом, он был похож на какое-то ластящееся животное. Хорошее утро, подумала я, но в сексе было отказано.

— У нас будут гости через минут десять, — пощекотал мою пятку и встал, демонстрируя свой костюм со всех возможных ракурсов. — Посуду я пересчитал.