Боль милосердия (СИ)

— Кира, — соседка посмотрела строго. — Не пытайся оправдывать других. Не сейчас. Это же понятно, как снег зимой, что он пережидает у тебя дома! А вдруг найдут! Ведь ищут же, раз тут отсиживается!

От жестокой правды сказанной вслух стало совсем не хорошо.

— Скажи парням по пути, что сегодня до обеда не смогу прийти.

— Само собой.

Не став провожать соседку, я побежала в дом, вызвала такси и заварила чай. Аварийный план действий у меня имелся всегда. В то, что у мужика ничего не болело, мне верилось слабо, но он уже был в силах ориентироваться на местности, а значит — существовать самостоятельно.

— Чёрт! — я ударилась коленкой о тумбочку.

Гость подоспел немного погодя. Выворачивая на кухню, он остановился в проеме двери будто наткнулся на невидимую стену.

— Ты здесь? — вцепился побелевшими пальцами в косяк.

— Выходной, — я даже растерялась немного. — Садись. Накормлю.

Городской ещё немного постоял на месте, но все же прошел по проверенному пути к столу. Надо отдать ему должное, бинты он не снимал и видел мало. Отек, скорее всего, уже спал, но голова от резкого света по его словам болела очень сильно — мы были вынуждены держать дом в полумраке. Я достала пачку клонидина и вручила гостью вместо нурафена. Он выпил все без комментариев, положил локти на стол и опустил подбородок на ладони. Ждал, когда заработает таблетка. Позавчера он предпринял попытку помыть голову под душем. Дело закончилось провалом — разошелся один из порезов. Из того, что оказалось отмыто, мне удалось разглядеть светло каштановые волосы. Стрижка до сих пор смотрелась невнятно — волосы активно слипались от крови и сукровицы. На днях Екатерина увидела нас сидящими на кухне в полумраке, когда приносила свои новости об Иртыше. Картина её так испугала, что она сначала завизжала, а потом уже чертыхнулась и умотала к себе. Пришлось долго рассказывать мужчине, что соседка имела прямой доступ в мой дом и ничего страшного в этом не было.

— Слушай, а как тебя зовут?

Разворачиваясь к столу, я снова ударилась коленкой. Городской поднялся с диванчика и теперь стоял прямо передо мной, облокачиваясь на стол.

— И ты решил спросить меня об этом только сейчас? — поинтересовалась.

— Не, ну… — скрестил руки на груди. — Так как?

Было очевидно, что открытое утаивание смотрелось бы подозрительно, поэтому я выдала первое попавшееся имя, которое к тому же было самым популярным в поселке:

— Катя.

— Давно ты живешь здесь, Катя? — через силу улыбнулся.

— Всю жизнь.

— Всю жизнь одна?

Видит Бог, я умела врать масштабно:

— Родители уехали к родственникам в соседний поселок. Скоро прие…

— Думала когда-нибудь уехать?

— Что?

— В городе больше перспектив карьерного роста. Жизнь интереснее. Тусовки, модные клубы, кино без задержек, театры, выставки, концерты…

— Плюсы больших городов мне известны.

— Ну, так что?

— А что?

— Хочешь уехать?

Я сощурила глаза и помахала рукой перед носом мужика. Ничего он не видел.

— Тут все этого хотят, но уезжает только молодое поколение, кадры, у которых есть образование. Конкурентоспособные люди, понимаешь?

— В чем проблема? У тебя нет образования?

Это был настоящий удар по самооценке:

— К чему такой интерес?

— Не, ну я просто подумал, почему ты живешь здесь…

— Жизнь в области мне не в тягость.

— Ты уверена?

— У поселка тоже есть свои преимущества, — пожала плечами. — Здесь отличная экология, нет бандитов, машины людей не сбивают, и вообще менталитет другой. Я не совсем уверена, что выживу в большом городе, но попытаться бы хотелось. Я коплю на переезд.

За окном вовсю палило солнце. А таксист Вася ещё не приехал. Наверное, из центра добирался. Он у нас был один на весь поселок — так уж получилось, что люди здесь предпочитали общественный транспорт или собственные агрегаты.

— Катя, я тут подумал… — городской неожиданно склонился вперед и взял меня за плечо. — Мы могли бы…

Я ошарашено уставилась на его руку. Мужик зацепил лямку моей майки и принялся ощупывать голую кожу горячими пальцами. Не часто ко мне так прикасались. Было страшно даже подумать, какое у этого могло быть продолжение.

— Я ничего не вижу сейчас, — выдохнул. — Совсем ничего. Могу не снимать повязку…

Ощущать себя единственным зрячим человеком в доме было приятно. Городской взял мои руки и положил себе на грудь, но когда попытался сказать что-то ещё, был вынужден зевнуть. Наконец-то заработал седатив.

— Лучше в спальне, — сказала.

— Да, — быстро согласился, давая себя увести.

Катька зашла в дом, как раз, когда я собирала вещи Федора Борисовича.

— Ну, что? Вася приехал.

— Заметила, — я поправила бинты на голове мирно спящего городского, — Нет, ты только посмотри на него. Чуть что снова кровоточить начнет…

— Кира! Опять! — соседка схватила мужика за плечи и помогла вынести на крыльцо. — Тебя мало своих проблем? А вдруг за ним с автоматами придут? Или менты какие-нить? Дело заведут на нас как на соучастников! На что оно нам надо?

Увидев ношу, областной таксист по имени Вася даже сам открыл дверь:

— Опять спасаете городские выбросы, дамочки?