Боль (СИ)

- Кричи, сколько влезет. Тебя тут не услышит ни одна живая душа. Понимаешь, первое кредо этой гостиницы «мы не влезаем в личную жизнь наших клиентов», так что все стены и двери с окнами звуконепроницаемые. Я буду тебя трахать до потери сознания. И твой крик только еще больше меня возбуждает. Вот, чувствуешь?

И в подтверждении своих слов он потерся своим эрегированным членом между моими ягодицами. Я замер. От страха у меня пересохло во рту, а сердце колотилось как после двадцатикилометрового забега. Крупная дрожь сотрясала мое тело.

- Кирилл, подожди, остановись, ты что-то перепутал! Я не мог с тобой сделать то, что ты сейчас собираешься сделать со мной! Я вообще некогда не у…

Слова застряли в горле… Резкая, жгучая боль взорвала мое тело. И причиной этой боли были пальцы человека, с которым я проработал целый год. Он совсем не слушал, что я ему говорю, одним резким движением он ввел в меня сразу три пальца, даже ничем не смазав их. Не выдержав, я закричал. Но это Кирилла Андреевича не остановило. Он начал двигать пальцами внутри меня и через несколько секунд добавил еще и четвертый палец. Боль резкими ударами пульсировала во мне. Я кричал и что есть силы пытался вытолкнуть инородное тело из своего. Но у меня не получилось. Вместо этого Кирилл, чтобы я не сопротивлялся, хорошенько приложился мне по почкам.

- Ну что же ты. Я поступаю с тобой намного гуманнее, нежели ты со мной. Я, по крайней мере, тебя хоть как-то растягиваю. А ты тогда не удосужился позаботиться о такой мелочи! Да, и я никогда не думал, что ты вырастишь таким хлюпиком!

Чужие пальцы покинули мое тело, и я решил, что на этом все. Хватая ртом воздух, я попытался сказать, что он ошибается… это был не я! Что мне жаль, что с ним кто-то так поступил. Но я рано обрадовался…

Еще один сильный хлопок по ягодицам и в меня вошло что-то, что разрывало меня на две части. Я закричал, и слезы сами собой потекли из глаз…

- Это больно, правда? - Говорил голос над моей головой. - А как ты думаешь, было мне, пятнадцатилетнему ботанику, которого ты со своими дружками подловил после школы, избил до полусмерти, а потом на глазах у всех изнасиловал. Ты порвал меня так, что я три недели не мог двигаться! И рассказать никому не мог. Из всех родных, что у меня были, это одна больная мать с пороком сердца! И ты – скотина знал про это! Знал, что я не скажу никому, знал, что за меня некому заступиться! В тот день я поклялся, что даже если пройдет сто лет, я тебе отомщу! И тут такая удача, ты сам ко мне в руки приплыл! Не мог я не воспользоваться такой возможностью! Но я давал тебе шанс удрать! Но ты меня не вспомнил, и я решил напомнить тебе какая ты мразь.

Говоря это, мой насильник двигался во мне все сильнее и сильнее. Боль была невыносимой, но почему-то именно сейчас отошла на другой план. Я слушал его и понимал, что после того, что он сказал, не смогу его ненавидеть. Он меня с кем-то перепутал. Но этот кто-то причинил ему столько боли… Как он жил со всем этим столько лет?

- А тебе показалось мало, что ты сделал, – тем временем продолжал Кирилл, – и ты решил рассказать все моей маме! Помнишь тот день? Нет? А я хорошо помню! – Толчки во мне становились все сильнее, и боль стала нарастать. – Ты дожидался ее возле подъезда после работы! Все, рассказав, ты крикнул, что ее сын педик и его имеет вся школа. Ты убежал, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, как моя мама умирала на пороге собственного подъезда! Тебе просто было все равно! И теперь я должен тебя пожалеть?

После того, что он рассказал, я больше не чувствовал боли. Я вспомнил, что мой двоюродный брат, с которым я похож как две капли воды и по иронии судьбы нас звали одинаково, рассказывал, как «поимел» ботана, а мать его сдохла возле подъезда. Тогда я не стал дослушивать этот бред, а просто ушел гулять. Пьяного Женьку я не мог выносить. Хотя я не мог выносить его любого. Каждая наша встреча в детстве заканчивалась для меня как минимум перелом какой-то моей конечности. Он обожал боль.

Но именно в тот день, когда он своим дружкам хвастался, как насиловал какого-то парня из одиннадцатого класса, а потом как его мать плакала от его слов. Мне стало противно. И я не стал слушать.

Женька в тот вечер разбился пьяный на машине. На похороны я не пошел. Мне не хотелось видеть, как люди будут оплакивать эту мерзость!

И вот теперь я расплачиваюсь за его поступки. Нет, мне не жалко себя. Я чувствую себя виноватым. Сколько раз я скрывал от тети с дядей и от своих родителей, как именно я ломал руки и ноги. Отделываясь от них всего одной фразой – упал. Я даже промолчал, когда он убил своего пса. Может, если бы я тогда в детстве заострил на этом внимание родителей, он бы не вырос таким. И не умер бы тогда, в шестнадцать лет. Хотя, мне не жалко его. Я был рад, что такой как он, умер.

Но мне очень было жалко того, второго мальчика, который потерял и свою честь и маму одновременно. И на удивление самому себе, я готов был нести это наказание до конца.