Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

У Лили не было даже сомнений в том, что рано или поздно она пробежит «сутки». Лиля стала ездить с клубом на пробеги и кроссы – жаль, что из-за работы не всегда получалось выбираться. Лилю иногда снимали с дистанции за превышение лимита времени. Особенно на горном беге. Да и на равнинных пробегах Лиля, путалась в развилках трассы – она всегда бежала последняя, не в группе, и подсказать было некому. На марафонах после тридцать пятого километра бежать становилось больно: колено жгло, пылало изнутри, неприятно противно щёлкало. Лиля пугалась и переходила на шаг. Постепенно Лиля выработала свой личный беговой стиль. Стиль назывался «быстрый пёх». Это Бобышева так Лилин «бег» прозвала.

− Ну ты со своим быстрым пёхом ничего сегодня протащилась, − сказала Бобышева на пятый год Лилиного членства в клубе. – Устала?

− Нет, − замотала головой Лиля. – Просто колено… Пешком, если иду, не болит.

− Ну ладно, – сказала Бобышева. – Ходить на пробегах не запрещено. Можно и ходить, будто бежать. В общим, беги быстрым пёхом, у тебя хорошо получается.

Как-то бежали вместе на пробеге, посвящённом Девятому мая. Лиля уже могла тянуться за Бобышевой, не отставать.

− Ну даёшь, Новожилова, давай-давай, не вешай нос, руками работай, раз ноги подкачали, как на лыжах, − советовала Бобышева, не сбавляя темп. – Если уж ты не отстаёшь, значит я древняя совсем. Десять лет подряд, из года в год, сама себе по три минуты проигрываю. Это, Лиля, называется старость. И это конец, ты ничего не можешь изменить. Время ещё никто не победил, оно всегда против нас, всю жизнь оно против нас… до самой смерти, − Лиле показалось, что Бобышева всхлипнула, а эльфийские её ушки трагически повисли вниз.

Лиля не раз вспоминала эти слова и потом, когда резко начала сдавать Ершова. Ершова входила в число сильнейших бегуний мира среди ветеранов, и даже среди молодёжи побеждала. Но вдруг – заболела, стала меньше бегать. Плотные сильные ноги Ершовой превратились в две рыхлые кадушки. Но даже в таком состоянии Ершова бегала намного быстрее Лили.

Лиля «созрела» на суточный бег. Уже были преодолены двадцать марафонов, был преодолён Лилей и шестичасовой бег, и Бобышева сказала, что «можно рискнуть».

− Татьяна-то наша, Ершова, впервые не побежит. Давай, Лиля, поддержи клуб.

Лиля вдруг вспомнила, как Бобышева, будучи судьёй на горном беге, снимала её с дистанции, дисквалифицировала и на обычных марафонах. В Лиле зашевелилась обида. Она с ненавистью смотрела на необыкновенные эльфийские ушки.

− У тебя есть помощник? – спросила Бобышева.

− Какой помощник?

Лиля хотела опять добавить уже привычное «кто ж за меня хромую, посватается», но осеклась. И хорошо, что осеклась, что промолчала.

− Какой-какой помощник? Думаешь, я тебя кормить-поить по трассе буду. Я на прямой интернет-трансляции, между прочим, сижу. Ладно питание. Питание есть. А если дождь? Переодеваться же ещё надо! Пять сменных пар экипировки, как минимум.

− Я всё сама.

− Сама, − передразнила Бобышева. – Да ты, дорогая, вообще не соображаешь?! Сутки бежать. Ну пусть не бежать… пусть быстрым пёхом… − Бобышева задумалась и вдруг встрепенулась: − У тебя же сестра есть!

− Есть.

− Так попроси её.

− У неё любовь. Она не может…

Сестра заканчивала универ, жила у «жениха», дома появлялась редко. Но всё-таки Лиля позвонила сестре.

− Помоги! – попросила Лиля.

− Маму попроси. Ей всё равно делать нечего, – сходу отшила сестра.

Лиля хотела припомнить сестре урок рукопашки, хотела сказать, что когда-то Лиля помогла ей выжить в классе. И теперь сестра просто обязана помочь выжить на суточном беге. Но потом Лиля вспомнила, что сестра поклонница фэнтези. Если книги-кирпичи, которые «проглатывала» сестра, пустить на постройку дома, то получится целый гараж. Лиля перестала злиться: что можно ждать от девочки, которая два года в новой школе пряталась в эти тома, скрывалась в иных мирах от среды, которая не захотела её принять. Лиля припомнила и советы психолога с работы – психолог часто болтала с Лилей во время обеда. И Лиля сказала сестре Розе так…

− Ты знаешь… я тебе уже говорила. У нас директор клуба, она из эльфов.

− Чиво?

− Ну: у неё уши востренькие, эльфийские.

− Гонишь?

Эльфийские ушки подействовали больше, чем если бы Лиля стала припоминать сестре всё хорошее, что она для неё сделала и читать нотации о том, что за добро нужно платить добром – кстати, тема героической фэнтези. Эльфийские ушки сработали, во всяком случае сестра не нажимала «отбой».

− А женщина-Ёрш-воин болеет, не может участвовать, не готова… – продолжила «наступление» Лиля.

− Почему?

− Её заколдовала старуха Старость, ноги Ерша покрылись струпьями и проказой…

И сестра Роза пришла на стадион помочь Лиле и – главное! − посмотреть на эльфов и заколдованных воинов. И жених Розы пришёл. Оказалось, что он всю жизнь мечтал посмотреть на «сумасшедших», да ещё «в такой большой концентрации на единицу площади». Всё это Розин жених смело высказал Бобышевой.