Болеутоляющее

Алекс. Я лишь спасаю его от ложных обвинений!

Дилан (Хватает). Ты настолько ебнулся!? Уже преступников спасать собрался!?

Алекс отталкивает его.

Алекс. Да неужели вы не замечали его лицо, когда он выходил из дома!? Только в этот момент он действительно был счастлив!

Барри. Он был счастлив, потому что мы были с ним!

Алекс падает на пол.

Алекс. Насколько же вы плохо знали его, что не можете понять, как ему было больно?

Дилан. Он только с тобой откровенничал… поэтому мы тебя и не тронем, ты бы его не убил, а тот мелкий черт мог в порыве ярости.

Подходят к двери.

Алекс. Стоять! (Встает, поворачивается.) Мы не закончили! Если не получится помериться, то придется по-другому. (Встает в стойку.)

Барри. Ну давай!

Алекс и Барри дерутся. Алекс бьет его несколько раз по лицу, Барри раз по животу. Барри замечает, что у Алекса что-то не так с плечом. Бьет по плечу два раза и Алекс падает.

Алекс. По грязному значит!

Дилан. Все способы хороши. Ладно, надо его наказать. Не жалейте его, он выбрал свою сторону.

Избивают, много раз попали по голове. Уходят, оставив Алекса на полу. Алекс долго встает и доходит до стены со шпагами. Берет одну.

IV

Дом Альфреда. Крыша. На нее взбирается Альфред.

Альфред.

Альфред смотрит на луну, поднимает руку и делает щелчок. Ничего не произошло.

Альфред. Как я и думал… Я все еще могу понять. Теперь я осознаю, что если вся жизнь – сон, то и я тоже, а этого не может быть. Значит, это не сон, а реальность, подобен которой я. Теперь любой толчок становится важнее в разы. Любая слеза, прокатившаяся по щеке, действительно вызвана грустью, а не моим воображением. Это прекрасно, поражает меня каждый раз, когда я об этом думаю. Представляю это и ощущаю преграду, которую я не в силах сломать. Маленькое напряжение для мозга, отталкивающее меня. Но это только заставляет меня попробовать еще раз ведь ощутить это столкновение с преградой также невообразимо приятно, как и все другое… Я точно ожил. Только живым свойственно хотеть ощущать преграду перед удовольствием. Быть живым – значит также быть любителем преград – проблем, да, именно их. Я больше не хочу оставаться в зоне комфорта, она нам не нужна. Мы должны к ней стремиться, но попадать в нее нельзя. С ним я это понял. (Пауза.) Суровая реальность… Я могу ее понять как его. То есть это нелегко, но я могу попытаться… Черт, я теряю разум и даже это превосходно. Когда же я стал таким? Хочется ощутить все и сразу много раз. Почувствую боль или грусть – взгляну на счастье по-настоящему. Дай же мне что-то новое, я хочу этого. Теперь я готов принять все, потому что мне это нужно. Нет, я обязан это получить, чтобы понять. Я уверен, что смогу справиться со всем. Нет того, что бы меня сломало… Я слышу полноценную симфонию из… своего голоса. Почему я слышу отголоски своих слов? Нет, я слышу только одно слово: “Глаза”– но чьи глаза? Глаза презирающих? Да пожалуйста, пусть следят за тем, как я движусь вперед, а они остаются позади. Нет, не их…Мои глаза? Теперь они ценные, они видят то, что многие даже не поймут и они мои! Я хочу что-то. Что-то, что могу увидеть! Но те слова не про мои глаза, в них чувствуется тоска, печаль, которую я не могу забыть. А… его глаза. Он смотрел на меня так… Этот взгляд тянет назад, мне нужно его забыть. Пора забыть тот день… Я становлюсь занудой, имя и вправду подходящее.

V

Кладбище.

Алекс.

Алекс доковылял до могилы Колина. Падает и облокачивается на нее.

Алекс. Героизм – идиотизм, ну за что мне это все? Я думал, что помогать может каждый, огонь горит во всех сердцах, а в итоге герои, которых я знаю, мертвы или по крайней мере умрут, не оставив после себя никого… Но не в моем случае, Альфред останется, он сможет… “Героем может стать каждый и ты им станешь, хотя бы для меня”, – эти слова привели меня к гибели. “Все герои, в этом нет ничего особенного”, – сколько же глупых слов было сказано, но я не тупой, я все понял. Почему такое славное слово как “герой” всегда мне не нравилось? Если ты себя так называешь, то ты эгоист, думал я. Я теперь даже не знаю кто я… Мне нужно еще много подумать перед действием.

Пауза. Представляет ситуацию. Алекс и Альфред сидят за столом и едят.

Алекс. Эй, Альфред, как думаешь, какая самая глупая смерть?

Альфред. Не бывает глупых смертей.

Алекс. А если человек подавился льдом?

Альфред это обдумывает.