Эрик. Соседи услужливые, хе-хе.
Что принес?
Джим. Твое любимое.
Эрик. Мм, швейцарские конфетки.
Джим. Лучше.
Эрик. Слушай, надоел уже. Не искушай меня.
Джим. Ладно-ладно.
Эрик. Спасибо.
Джим. Не все сразу, дружище. Сначала чай.
Эрик. Черный, пожалуйста!
Джим. У тебя же его нет!
Эрик. Блин, впервые в жизни захотел черный чай, а его нет.
Джим. Конечно нет, если ты его не пьешь!
Эрик. Мог бы догадаться!
Джим. Хочешь, схожу к себе и возьму.
Эрик. Нет, слишком долго.
Джим. Две минуты.
Эрик
Джим. Не ленись так сильно.
Эрик. А что мне делать? Лагерь закрыли.
Джим. И что? Жизнь продолжается.
Эрик. Эх…
Джим. Что эхаешь? Ты Бобби в любой момент можешь сюда позвать, а Мартина сам не захотел приглашать.
Эрик. Ты забыл одного.
Джим. Я его не забыл… Просто он не придет.
Эрик. Он был счастлив с нами, да?
Джим. Надеюсь.
Эрик. Ты смог поймать его.
Джим. Черт, это было самое страшное в моей жизни. Идешь, смеешься с другом, но понимаешь, что в любой момент он может просто упасть и не встать. Это не давало мне покоя.
Эрик. Но ты ведь смог.
Джим. И стал пугливым.
Эрик. Тебе же на пользу. Внимательность никому не повредит.
Круто.
Джим. И все же грустно.
Эрик. Ты про Альфреда?
Джим. Да.
Эрик
Джим. За тринадцать лет… Он мог сделать гораздо больше.
Эрик. Это его не заботило, ему не из-за чего было грустить в конце.
Джим. Было… Он привязался к нам, а мы к нему.
Эрик. Какой бы человек из него вышел… Знаешь, если он был прав насчет своей веры, то он точно попал в рай.
Джим. Ты, правда, в это веришь?
Эрик. Он заслуживал этого. Я хочу в это верить.
Джим. Выпьем за него?
Эрик. Ты же знаешь, что мне нельзя.
Джим
Эрик. Ладно, зови всех и брата своего. Хочу увидеть моих засранцев.
Джим. Всех…
Эрик. Не будем грустить в эту ночь. Жизнь продолжается, да?
Джим. Ага.