Болевой прием

– Что сказать вам, Евгения... – начал он, подняв-таки на меня болезненный взгляд. – Я знаю этого Графа. И про Территорию раньше слышал. Только нам их трогать запрещено. На самом верху. Сократ Иванович не послушался, его в конце концов убрали. Службу нашу тоже вот-вот расформируют. Кирикова двинут в замы директора ФСБ. Меня на пенсию, Пирогова к папаше под крыло.

– А Страум? Ведь если можно доказать, что он прибыл со шпионской миссией...

– Вот именно – доказать! Я ни про какого Страума не слышал. Судя по вашему рассказу, он должен забрать Шорникова. Если уже не забрал.

– А вы предпочитаете сидеть сиднем! – пошла в атаку я. – Вы полковник или старый, уж извините...

– Сиднем никто не сидит! – Губанов после таких моих слов заметно взбодрился. – Мы можем привлечь Графа и его покровителей, лишь имея железные доказательства, факты! Есть они у вас? Вы ведь даже не сумели выяснить, где прячут Павла Владимировича.

– Думаю, что на Территории, – вяло ушла в оборону я.

В самом деле, точного местонахождения Шорникова-старшего я не знала, а ведь задача была поставлена именно найти его.

– У вас есть задокументированный материал? То, на основании чего можно открыть дело? – продолжал разносить меня Губанов.

– Нет, – ответила я. – Хотя Граф думает иначе. Именно поэтому он пока меня не трогает.

– Пока, – кивнул полковник. – А где сейчас брат Шорникова?

– Он вам нужен?

– Конечно.

– Отправился ночевать к знакомым, утром вернется. Вызвать его сейчас?

– Нет, пока не нужно, – полковник поднялся со своего места. – Значит, Графа вы шантажировали неким собранным на него компроматом, которого у вас нет. Шантажировали, что вычислили Крота в спецслужбе, а сами лишь сейчас узнали, что это Кириков? Лихо, лихо вы с ним, ничего не скажешь.

Худое лицо Губанова преобразилось. Он окончательно взбодрился, морщины разгладились, полковник явно чему-то радовался.

– Зачем вы во все это влезли? – неожиданно спросил он. – Я спрашивал у специалистов в нашем госпитале, вам жить осталось от силы полгода...

– Я не люблю этой темы! – отозвалась я и тоже поднялась с места.

– Сидеть! – вдруг резко и зло рявкнул на меня Губанов, мгновенно выхватив пистолет.

Он явно проходил когда-то спецподготовку, возможно, в том же учебном центре, где и я. Кабинетным полковником Губанов никогда не был, сейчас его язву точно рукой сняло.

– Вы могли бы прожить еще полгода, – произнес он, держа меня на прицеле и соблюдая дистанцию, чтобы я не могла достать до оружия даже в прыжке.

– Вы могли бы прожить еще полгода, – повторил он. – А может, и больше, гораздо больше... Но умрете сейчас. И мне вас не жаль.

– Отчего же? – спросила я, с трудом сохраняя спокойствие.

– Вы наемница, работаете за деньги, убиваете людей, – продолжал Губанов. – Вы больше не нужны организации!

– Какой организации?

– Любой, – ответил он с явным снисходительным торжеством.

Он мог убить меня в любой момент, но сейчас обычно неразговорчивого замкнутого полковника потянуло на откровенность. Упускать такую возможность было нельзя.

– Значит, Крот – это вы? – спросила я.

– Да. И Сократ на моей совести. Он слишком доверял мне. А вам я сперва подставил Пирогова, потом Кирикова. Вы ко мне спешили, как к отцу родному, а я... Я вас теперь убью.

Последнюю фразу он произнес буднично, без садистской издевки. Дескать, извини девушка, работа такая. Но ведь и в самом деле Губанов сумел, что называется, «умыть меня по полной...» Сперва подсунул своему новому шефу Кирикову информацию, что в охотничьем комплексе может появиться некто, могущий дать сведения о Павле Шорникове. Кириков отправил туда Пирогова. Губанов отлично понимал, что, столкнувшись с Антоном, убивать я его не буду. Тот же, не кривя душой, сдаст мне пославшего его начальника. Ну а я, будучи в полной уверенности, что Кириков – Крот, обращусь за помощью к единственному надежному человеку. Таким образом, сейчас он убьет одного из двух людей, подобравшихся вплотную к банде Графа, к его экспериментам на «живом материале». Утром сюда придет Сергей, обнаружит мой труп, потом в квартиру вломятся менты...

Дальше можно даже не додумывать.

– И еще, Евгения, – мерзавец явно перешел к последнему слову, – не знаю, сильно ли вас обрадует это перед смертью, но никакого рака у вас нет. Переутомление было, плюс дистония, вегето-сосудистые пароксизмы, так они у каждого второго... Врачи, которые вас обследовали, уже тогда работали на меня. Я хотел вас из игры вывести, чтобы вы нам не мешали... Ваш диагноз все равно в дальнейшем не подтвердился бы, и вы бы жили... А вы, Гладкова, только ожесточились, взялись за новые дела с удвоенной энергией! Вы больше не человек, вы – машина для убийств!

– Помолиться разрешите? – спросила я, чувствуя, что пол куда-то уходит из-под ног.

– Не знал, что вы верующая... Валяйте, только не размахивайте руками.

Добавлять, что убьет он меня не больно, «чик и все!», Губанов не стал...