К словесному спору можно приложить понятия военного дела. Китайская культура дает этому поразительные свидетельства. Воинские правила стали поговорками. «Убить коня, дабы достать всадника» широко используются в Китае в политической сфере. Поговорки советуют подбираться к начальнику, направляя критику на его подчиненных. В обороне действует обратная формула: «бросить коней и обоз, чтобы защитить генерала». Известное выражение, к которому часто прибегал Мао, размышляя о партизанской войне – «поднять шум на востоке, чтобы атаковать на западе».
Косвенность, рекомендуемая военной наукой, соответствует такой же косвенности в словах. «Тыкать пальцем в курицу, чтобы позлить собаку». «Показываю на одного, но мечу в другого». Между косвенным подходом в словесном и военном споре существует не просто параллель. У них один и тот же уклад, одни логические обоснования. И в критике, и в военном искусстве действует один и тот же принцип. Если сразу сказать человеку, какой порок мы ему ставим ему в вину, получится, что всё уже сказано и к этому ничего нельзя будет добавить.
Основу китайской стратегии составляет обходной маневр, который позволяет и критикующему, и сражающему не раскрываться, оставаться неуловимым и одновременно придать своему натиску «неистощимую» силу. Раскрыв свои карты, мы лишаем себя всех ресурсов и тем самым даем в руки противнику основу для его защиты. А распуская подозрения, давая распространиться тревоге, мы тем самым постепенно вводим противника в смятение.
Ругаться надо в выражениях самых утонченных, оставляя смысл завуалированным. Надо избегать того, чтобы адресат с первых же слов понял, что его оскорбляют. Пусть только после определенного размышления до него начнет понемногу доходить, что эти речи вовсе не доброжелательны. Пусть, говорят китайские мудрецы, лицо врага, сначала довольное, становится из белого красным из красного багровым, наконец, из багрового серым. Вот искусство в высшем его проявлении.
О политике
Губернатор Ше сказал в присутствии Конфуция: «У нас есть люди порядочные: если отец украл барана, сын его выдает». На что Конфуций ответил: «У нас иное понятие о порядочности: отец покрывает сына, сын покрывает отца. Вот что такое порядочность». И в политике мы встречаем тот же тип поведения.
Непрямое выражение политических взглядов оказывается не только самым эффективным, но и единственно допустимым в нравственном плане. Китайский министр спрашивает: «Что значит пословица «лучше почитать бога очага, чем бога дома»? На что Конфуций без всяких церемоний ответил: «Бестолковая пословица! Тому, кто гневит Небо, никакие молитвы не помогут!» Министр выставил себя как бы «богом очага», так как ведает всеми делами, а «боги дома» – те приближенные правителя, у которых нет реальной власти. Отсюда и резкий ответ Конфуция, в котором под «Небом» имеется ввиду правитель, потому что для Учителя важно положение государя, а не той или иной придворной группировки.
Окольная передача политических мнений отвечает требованиям ритуального почитания власти. И отношения Конфуция с властью имеют двойственный характер. С одной стороны, Конфуций готов с ней общаться, применяя намеки, с другой – остается верен своим убеждениям. В его позиции видны одновременно и стойкость, и намерение приспособиться к политической ситуации.
Китайская политическая наука признает только два варианта. Это деление времен на периоды «порядка» и «беспорядка». Как говорит Конфуций, когда страной правят хорошо, надо говорить и действовать прямо, не идя на уступки. В противном случае надо действовать попрежнему прямо, но в речах проявлять сдержанность.
Конфуций повторял древнюю мысль: просвещенность служит мудрому, чтобы сохранить себя. Китайские мудрецы говорили, что для всех вещей указана золотая середина: «когда миром правят хорошо, слова побуждают к нравственному поведению, когда же им правят дурно, молчание обеспечивает терпимое отношение окружающих». Но такое равновесия шаткое. Оно может существовать только как внутренняя потребность, но воплотить ее в общественных институтах слишком трудно.
Отдельные государства становятся фактически независимыми, что ведет к появлению множества центров власти. А так как правители соперничают друг с другом за верховенство, стремятся восстановить единую власть, то возникает ситуация, благоприятная как для перемещения больших масс людей, так и для распространения новы идей.
Когда ушла в прошлое практика жалования земель, пришли денежные оклады. В эпоху смуты правители ищут любых рецептов, способных обеспечить власть и процветание. В этих условиях рождается новый социальный тип – тип придворного советника, которого правители берут на службу, чтобы он их учил.