Болевые приемы Путина. Удушающий захват для России

Дневник спарринг-партнера по дзюдо только подтвердил смутные догадки об истинном мировоззрении Владимира Путина. А деятельность человека, его мотивы и поступки производны от мировоззрения. Мировоззренческий выбор политиков – это публичный вопрос, неизмеримо более важный, чем их налоговые декларации и счета!.. Личность правителя порой на века определяет судьбу народа.

С кем Путин? Мысль, что одновременно можно служить и Богу, и мамоне – есть безусловный духовный соблазн и гибельное заблуждение. Продолжателем чего он является – тысячелетней исторической России, с ее грехами и слабостями, но в основании своём христианской, православной страны? Или продолжателем коммунистического государства? Или Путин намеревается породить какой-то совершенно новый для России порядок?

Путин с детских лет находится под влиянием восточной философии. Рискну предположить, что мы стоим на пороге небывалого государства. Вырисовываются контуры «построссийской» России. Новая Россия будет обладать китайским умом и русской душой, которых объединит чекистское сердце.

В чем проявляется китайский ум? Если говорить о наиболее разительном отличии Китая от Европы, об их принципиальном расхождении, то оно сводится в первую очередь к тому, что в Китае никогда не помышляли об ином режиме, кроме «государева пути», монархии. Китайцы никогда не противопоставляли друг другу различные формы политического устройства – монархию, олигархию и демократию. Они различали лишь периоды «порядка» и «беспорядка»: в первом случае государю дают хорошие советы и его благотворное влияние осеняет жителей страны, во втором он становится жертвой своего дурного окружения и собственных пороков, отвергает свой нравственный долг и страна ввергается в хаос. Сам же принцип единоличного правления в Китае ни разу не ставился под вопрос. Да и в наши дни оспаривается не всегда: коммунистических идей больше нет, а китайская компартия по-прежнему правит безраздельно, будто других возможностей в природе просто не существует.

Большое значение в конфуцианстве придается ритуалам, определенным нормам поведения в различных обстоятельствах. Эти ритуалы, которые были собраны и зафиксированы в различных трактатах, оставались в значительной своей части неизменными. Конфуцианство стало официальной идеологией китайского государства и обязательным мировоззрением для всех чиновников. Поэтому, чем более высокую ступень занимал чиновник, тем тщательнее он должен был исполнять эти церемонии. Всякий желающий занять положение в обществе должен был подчинить им всю свою жизнь.

В конфуцианстве отсутствовали профессиональные священнослужители, жертвоприношения совершались главами семейств, государственными чиновниками и императором. Благодаря конфуцианству Китай оставался неизменным на протяжении двух с половиной тысяч лет.

В конфуцианстве наряду с культом Неба особо почитается государство, возглавляемое императором, – цивилизованный Китай, который есть Поднебесная, – противостоящее «варварам». Почитание государства выражено в социально-этических установлениях и административно-политической системе – регуляторе экономических процессов.

В императорском Китае конфуцианство являлось государственной религией, уважительное отношение к этой идеологической системе сохраняется и в Китайской Республике на Тайване. В годы «культурной революции в КНР» (1966–1976) учение Конфуция было признано опасным и несовместимым с коммунистическими идеями маоизма. Однако и после смерти Мао Цзэ-дуна конфуцианство продолжает играть заметную роль в жизни китайцев. Этому способствует то, что весь социально-этический строй жизни не только китайского, но и других дальневосточных обществ базируется на исторически усвоенных принципах конфуцианства. После смерти Конфуция правитель царства Лу построил ему храм и повелел, чтобы в честь него совершались жертвоприношения. В народных массах Конфуций всегда почитался как божество. Существует посвященный ему ритуал с жертвами, религиозными танцами и молитвами. Конфуций почитаем как никто иной в его стране.

* * *

В Европе политические памфлеты печатали обычно где-нибудь тайком и провозили под полой. Местом тайного издания могли служить города и страны. Французские мыслители XVIII века часто издавались в Голландии. Когда же обличения писали стихами, то это не потому, что хотели притупить их полемическую остроту, смягчить эффект, а напротив – чтобы использовать сатирический потенциал и сделать критику более язвительной (скажем, «Возмездия» Виктора Гюго). Образ не скрадывает критику, а делает ее лишь острее.