Болезнь Китахары

Курок, предохранитель, пружина обоймы, направляющая, затвор и прочие детали – сколько раз за минувшие годы побывали они у Беринга в руках, сколько раз он смазывал их и стремительно собирал вновь, в одну и ту же игрушку. Только когда какая-то железка расколотила окошко – а достать такую редкость, как новое стекло, было почти невозможно, – старик опомнился и велел сыну подобрать обломки и закопать их. Беринг так и сделал, меж тем как мать освященной губкой из Красного моря и святой лурдской водой замывала кровавые следы на полу и на лестнице.

– Ну, так что это за штуковина? Ты оглох? – Амбрас поднес пистолет к самым глазам кузнеца, чтобы он мог прочесть выгравированную на металле надпись.

И Беринг вполголоса, покорным тоном изобличенного, который наконец прекращает сопротивление и во всем признается, прочел гравировку; за долгие часы своих механических забав он так освоился с этими словами, что мог расшифровать их даже впотьмах, на ощупь, кончиками пальцев, как брайлевское письмо для слепых:

– Colt М-1911 Automatic. Government Model. Caliber 45.

Амбрас опустил руку с оружием.

– Отлично. А обращаться с такими инструментами умеешь? Стрелять можешь?

– Стрелять?

Значит, это был не допрос? Не изобличение? Собачий Король просто-напросто задал ему один из несчетного множества вопросов, на которые можно ответить так или этак и после которых время улетает в ничто, ни чуточки не меняя ни своего течения, ни смысла? Все осталось как раньше. О той ночи Амбрас ничего не знал.

– Один лейтенант, – медленно проговорил Беринг, – один лейтенант показывал мне прошлый год такой пистолет. Мы… мы стреляли из него по солнечным часам возле прачечной.

Даже и врать незачем. Лейтенант из карательной экспедиции, что намеревалась стать лагерем в парке гостиницы «Бельвю», именно так и расплатился за починку сломанного дизель-генератора – стрельбой по мишени и парой почти неношеных сапог. Циферблат солнечных часов подле разрушенной прачечной, на первый взгляд, был пустяковой мишенью. Веер часовых обозначений изображал апокалиптических всадников – выцветшую, облупленную рать. Но Беринг тогда целую обойму извел, целясь в гербовый щит какого-то костлявого воина, но ни разу не попал.

– Стрелять он тоже умеет, – сказал Амбрас. – Раз так, забери наконец эту штуковину. Она твоя. Закон военного времени гласит: кузнецу требуется молот.

Лили присела на корточки возле одного из лабрадоров и чесала ему за ухом, а Берингу, вновь подпавшему под давнее обаяние оружия, внезапно вновь захотелось почувствовать руки этой женщины, ее мимолетное прикосновение. Едва дыша, он посмотрел ей в глаза. Потом протянул руку и взял у Амбраса пистолет.

Глава 11. Бразильянка

Через перевал прошла. По лавиноопасным участкам и глубокому, по колено, снегу прошла через перевал. Мы встретили ее у Ледяного Двора. Вчера вечером. Мул с тяжеленной поклажей! Опять на равнину ездила, в казармы.

В этот раз целый ящик зажигалок привезла, а еще – нейлоновые чулки! На шее у мула висел транзистор – не то радио, не то магнитофон, – во всяком случае, из него слышалась эта ихняя американская музыка. Н-да, будто ей батарейки девать некуда. Американская музыка.

Сейчас она, скорей всего, на пути в Ляйс. Нынче утром была на пароходной пристани, потом на нижней палубе «Спящей гречанки» продавала камнеломам темные очки. Шкиперу она посулила флакон одеколона, если он пустит ее на борт вместе с мулом, а на обратном пути из каменоломни зайдет в Ляйсскую бухту. В Ляйсскую бухту – ради нее одной! Больше никто там на берег не сходил.

Ну и как?

Что – «ну и как»? Ясное дело, добилась своего. А шкипер-то чуть не посадил «Гречанку» на мель у ляйсской пристани…