Боливар

— Командиру батальона морской пехоты и майору Субботину прибыть на вертолётную палубу, — проговорил динамик судовой громкой связи голосом старпома.

— Ну, вот. И нам с вещами на выход, — сказал полковник Субботин Константин Николаевич и аккуратно, взяв двумя руками, вынул приказ из рук комбата.

— Но… Там вы и над кораблём… — Прошептал комбат.

— То, что ты увидел, знаем только мы с тобой и «Сёма». Всё остаётся, как и прежде. Мне корабельные проблемы ни к чему. Пусть комкор руководит. Корабль — это маленький город. Ты про фановую систему много знаешь?

— Нет, — ответил комбат.

— Вот, — глубокомысленно произнёс особист. — Пошли. А то без нас расстреляют.

Комбат встрепенулся и заспешил по трапу наверх. Пройдя сначала между контейнеров, а потом коридором через кормовую надстройку, они вышли на «вертолётку».

Трое морпехов в состоянии разной степени «целостности» стояли в центре начертанной на палубе окружности. Чоповцы стояли рядом, совершенно индифферентно, и непричастно.

Комбат подошёл к каждому и попытался заглянуть в глаза, но не со всеми это получилось.

Клацнула стальная дверь коридора левого борта, и из-за вертолётного ангара вышел капитан корабля. Особист быстро подошёл к нему, и что-то зашептал. «Каплей» прислушался, склонив голову к левому плечу, потом кивнул и шагнул к троице.

— Что ж вас так мало? — Спросил серьёзно и почти сочувственно Олег.

Его тон и мягкость в голосе оказали на троицу волшебное действие.

Один из них сплюнул на палубу и сказал:

— Да, бараны, потому что. Ждут, что их «отцы командиры» накормят, напоят и спать уложат.

— А вы, значит — другие? — Так же мягко спросил командир.

— Естественно! — Вздёрнув подбородок сказал второй. — Они все — шваль и быдло. Да и вы тоже. Служба, — растянул он слово на букве «у», и тоже сплюнул. — Кому служить, вам, что ли?

— Служить расхотелось? Понятно. А ты? — Спросил он третьего, — смотревшего куда-то в небо. — Тоже перехотел служить?

— Мы бы взяли оружие, ушли на берег и заставили аборигенов служить нам, — просто сказал он. — Мы не хотели конфликта.

— Ты, боец, ошибаешься, — сказал командир БДК. — Это не конфликт, а воинское преступление. И в данной ситуации, угрожающее безопасности всего воинского подразделения, потому что ваши действия могли бы привести к войне с аборигенами. Очень многочисленными, кстати. Поэтому я, как командир вверенного мне воинского подразделения приговариваю вас к смертной казни, через повешение. Исполняйте! — Сказал он, обращаясь к «чоповцам».

«Чоповцы» подошли к опешившей и не ожидавшей подобного исхода троице, и затянули им пластиковыми фиксаторами за спиной руки, накинули уже заготовленные кем-то верёвки с петлями на их шеи, и стали подталкивать к корме. Потом привязали к лееру другие концы линей, и столкнули троицу за борт. Тела стукнулись о кормовые ворота дока. Верёвки задёргались и натянулись.

Казнь длилась мгновения. Чоповцы провели её так ловко, что у всех сложилось устойчивое ощущение в театральности происходящего, настолько слаженно и, казалось, отрепетировано они действовали. Даже особист дернул головой и крякнул в кулак, украдкой глянув на прослезившегося комбата.

— Боцман, — как ни в чём не бывало, скомандовал капитан, — тела на освидетельствование начмеду и в холодильник. Потом…

— Съедим, — сам себе, так чтобы никто не слышал, сказал начмед.

— Потом захороним, — продолжил командир БДК. — Всем разойтись!

— Силён комкор, — сам себе сказал особист. — А с виду — пухлик, «папенькин сынок»…

Олег действительно не отличался атлетическим телосложением и был слегка пухловат, что особо проявлялось в щеках и подбородке. Его розовощёкое и доброе лицо не вызывало страха и трепета в команде корабля. И, как оказалось, напрасно.

* * *

— Продолжим, — сказал Олег, наливая себе свежезаваренный в кофе-машине кофе.

Владимир Семёнович смотрел на него слегка прищурившись. В командирской рубке они были одни. Олег взял чашку и сел в кресло. Штурманский закуток, или «каморка Папы Карло», так называли они это помещение, был предназначен для работы с большими, обычными, а не компьютерными, картами, коих в специальных шкафах были сотни. Посредине помещения стоял картографический стол и лежала карта этого морского района. На ней штурмана учились «находить точку» старыми дедовскими методами с секстантом, часами, небесными телами и таблицами. Здесь был полумрак, если не включать верхний свет, и лампу над столом, потому что свет попадал в каморку только через стекло окна, выходящего в помещение рулевого, или, как ещё его называли, ходового мостика.

— Налейте и мне, — неожиданно сказал командир «Лошарика».

Олег, посмотрев на него, просто сказал:

— Там одна кнопка. Подставьте чашку и нажмите.

Капитан первого ранга встал, улыбнулся, дождался наполнения чашки и снова вернулся в кресло.

— Хорошо, что здесь кофе растёт в лесу, — сказал Олег.

— Кофе здесь не растёт. Растёт какао. И не только кофе, но ещё и «кураре».

— Кураре вроде в долине Ориноко…

— У каждого племени своё кураре. Здесь таких лиан в избытке.

— Это не так страшно. Меня больше смущают крокодилы, анаконды и ядовитые твари.