Больница для динозавров. Мезозойские истории

– Это ещё неизвестно, кто кого побьёт, – возразил Трот, подмигивая Бэку. – Граф Пит, как наследник замка Одинокая Скала и сопредельных земель, владеет тайными силами. Он прикажет – и гранитные уступы, на которых вы сидите, рухнут в море, а волны взметнутся до звёзд. Не обещаю, что все птеранодоны погибнут, но хлопот будет много. Так что пейте лекарство, мажьтесь жиром, соблюдайте режим и так далее.

– Что ли, наш господин Пит и вправду может разрушить скалы? – спросил Бэк, когда они уже шагали к следующему больному на одиннадцатом гранитном уступе.

– Не знаю, он ещё не пробовал, – отмахнулся Трот. – Но что правда, так это то, что здешние края – бывшие угодья графского рода Птеродактилей. Они почти все вымерли, и птеранодоны захватили графские территории. Пит махнул крылом и ни на что не претендует. Но формально всё это его – и скалы, и море. Видишь вон ту острую каменюку в море? Это Одинокая Скала – всё, что осталось от графского замка. Когда-то он стоял в окружении чудесного парка, аллеи пальм и саговников вели к набережной с хрустальными перилами и площадкой для взлёта, покрытой мозаикой из разноцветной яшмы. Море постепенно наступало, откусывая ломти берега. Теперь руины замка со всех сторон окружены водой, и кто там обитает – неведомо. Время от времени море выбрасывает какой-нибудь странный артефакт, вымывая его из разрушенной сокровищницы замка. А вот и одиннадцатый уступ. Мадам, это вы вызывали врача?

– Да-да, доктор, у меня так болит желудок, просто разрывается, – простонала птеранодониха очень среднего возраста. – Доктор, это язва?

– Посмотрим. – И Трот начал слушать живот пациентки ухом и через трубочку, стучать по нему, трогать серповидным когтем.

Птеранодониха терпела, только иногда ойкала.

– Очень странно, – сказал наконец Трот. – Я бы сказал, что вы слишком много проглотили камешков-гастролитов. Но ваши гастролиты на ощупь и по звуку какие-то необычные. Острые углы, дуги, шипы…

Птеранодониха потупилась.

– Да, доктор, от вас ничего не скроешь, – вздохнула она. – Я спрятала в желудке свою фамильную диадему с алмазами и изумрудами.

– Что?!

– Видите ли, мой сын женился на такой сомнительной девице! Она… она… Я не стану говорить о ней плохо, но она совершенно ужасна, невоспитанна, не умеет вести себя в обществе и всегда всё делает так, как хочет, а не так, как я велю. А сын во всём её слушается. И я боюсь, что он отдаст ей мои фамильные драгоценности. Вот я и спрятала свою диадему самым надёжным способом – проглотила её. На растрёпанных куцых перьях этой нахалки диадема всё равно не смотрится.

– Та-а-ак, – протянул Трот. – Да чтоб меня аллозавр чаем напоил… вот откуда там острые углы и дуги. Ещё я прощупал такие круглые штуки, словно бы связанные шнурками.

– Цепочками, – поправила птеранодониха. – Это ожерелье, круглые агаты, соединённые цепочками с ажурными листиками.

– А такое плоское, круглое?

– Это сковородка. Я ещё проглотила любимую сковородку с инкрустированной рукояткой, чтобы её не забрала эта жуткая особа, жена моего глупого сына.

Трот аж поперхнулся. Потом с некоторым трудом принял серьёзный вид:

– Мадам, положение очень серьёзное. Диадема острыми зубцами прорежет ваш желудок и провалится в кишки, за ней последует ожерелье со всеми своими ажурными листиками. Сковородка в дыру не пролезет. Но это вас не спасёт, вы умрёте от перитонита, то есть от воспаления кишок и прочих внутренностей. Вот лекарство, это рвотное. Надеюсь, ещё не поздно. Немедленно идите в укромное место и достаньте все спрятанные сокровища.

– Но она заберёт их у меня! – жалобно возразила птеранодониха. – И вряд ли я смогу вытащить сковородку, она торчит поперёк желудка.

– Я вообще не понимаю, как вы её проглотили, – сказал Трот. – Если ничего не получится, будем оперировать. А я – плохой хирург. Операция закончится неудачно. Так что лучше постарайтесь всё выплюнуть.

Птеранодониха схватила пузырёк и отправилась искать укромное место.

– Ужас, – проводил её взглядом Трот. – Чтоб её мозазавр кружочками настругал, это ж надо такое придумать. Если рвота не поможет, придётся Струму и Валере завтра снова сюда тащиться и оперировать. Я действительно плохой хирург, да и без анестезиолога полостную операцию делать нельзя.

Следующему пациенту Трот поставил диагноз с первого взгляда:

– Уважаемый господин Петер, у вас артрит. Интеркарпальные суставы и суставы между костью пясти и крыловидным пальцем вы использовали так интенсивно, что хрящевые прокладки между костями износились. И даже можно сказать, что кости продолбили глубокие бороздки друг в друге. Вы слишком много летали в жизни, господин Петер.

– Это да, – улыбнулся старый птеранодон с серебристым, уже поблёкшим гребнем. – Полетал я немало. Что там Аляска! Я первый совершил беспосадочный перелёт до Африки и Мадагаскара, я парил над Антарктидой и за ней любовался розовыми китами неведомого океана. За всё надо платить. Я прожил прекрасную жизнь, и артрит – такая ерунда по сравнению с этим.