Больница для динозавров. Мезозойские истории

– А это далеко? – спросил Бэк, когда они с Тротом уже шагали вдоль реки. – Ну, то место, куда нас вызвали?

– Довольно далеко, – отозвался Трот. – Чтоб его эдмонтозавр забодал, этого аптекаря. Камней он, что ли, напихал в аптечки? Тяжесть такая. Птеранодоны живут на побережье, это не близко. Но бэмбирапторы и троодонты – хорошие ходоки. Ты море когда-нибудь видел? Вот и посмотришь, красивая штука, если не буянит.

– А Заур бывал на побережье? – опять спросил Бэк, перекладывая на другое плечо аптечки номер один и два.

– А почему ты спросил о Зауре? – удивился Трот.

– Просто так.

– Никогда нельзя точно сказать, где бывал и где не бывал Заур, – помолчав, отозвался Трот. – Не люблю этого колдуна. Не люблю и не доверяю. Когда он с Валерой отправился вас спасать сегодня утром, я был уверен, что вы не вернётесь. И даже прекрасный анестезиолог Валера, милейший парень, вас не реанимировал бы, если бы Заур этого не захотел. Эдмон, кстати, тоже считал, что вы не вернётесь, а он не так глуп, как кажется.

– А Струм говорил, что Заур добрейший и вообще хороший, – вспомнил Бэк.

– Струм – святой Айболитозавр, ему все добрые и хорошие, – хмыкнул Трот. – А я – злой хищный троодонт. Я никому не верю, и тебе тоже. С чего ты заявился к нам в заштатную провинциальную больницу, а не в столицу? Без направления, без рекомендаций. Почему Струм сразу взял тебя даже без экзамена? Может, ты шпион тираннозавров, которые ищут новые территории?

Бэк ошалело захлопал глазами.

– Да ладно, шучу, – буркнул Трот. – Хорошо, что Струм тебя отправил со мной, одному бы мне не донести эти четыре сумки. Кстати, я никогда не видел аптечку номер тринадцать. Что в ней? Она как-то странно пахнет.

– Заур сказал, что её нужно открывать только в самом крайнем случае, – ответил Бэк.

Трот остановился.

– Давай немедленно выкинем эту аптечку, – сказал он.

– Что?!

– Что слышал. Выкинем, не вскрывая.

– Я не знаю, – растерялся Бэк. – Она ценная, наверное. Нельзя выкидывать.

– А вдруг взорвётся? Или вдруг она радиоактивная? Про радиацию вы проходили? – И Трот решительно сбросил с плеча аптечку № 13.

– Может, сначала заглянем, что внутри? – предложил Бэк.

– Ни в коем случае! Многие динозавры верят, что после смерти они снова родятся в яйце другого вида и снова будут жить. А я материалист. Мне моя единственная жизнь очень дорога, потому что другой не будет.

– А давайте эту подозрительную аптечку просто оставим вот здесь, под кустом, а на обратном пути заберём и отдадим Зауру, – придумал Бэк. – Мол, спасибо, не понадобилась.

– Ладно, – нехотя согласился Трот. – Вот сюда ставь, в папоротники, где листья погуще. И пошли скорее. Пять вызовов – это куча работы, а нам до темноты бы вернуться. Вообще-то я люблю ходить на побережье, там такие интересные случаи попадаются. Прошлый раз пришлось принимать пациентку по грудь в воде, потому что на приём приплыла акула. У бедной рыбки животик заболел, она проглотила двести белемнитов. Белемнитов видел? Родичи аммонитов, но с прямой раковиной внутри тела. Я удивляюсь, как она не потонула с такой тяжестью в желудке. Ведь у белемнитов – тяжёлые серединки-ростры, прямо как каменные палочки. Выползла обжора на побережье, еле живая, стонет. Мы со Струмом ей промывание желудка сделали. Я – динозавр простой, без идеалов, акул не люблю, держусь от них подальше. А наш Айболитозавр прямо в пасть ей залез от большого энтузиазма. Рыбка немаленькая была, метра четыре, если не больше. А ещё помню случай с ракушкой. У трёхметровой ракушки иноцерамы из рода устриц сделался перелом жабры. Уж не знаю, что она такое вдохнула, что жабру сломала.

– Господин Трот, ну уж это враньё! Жабры нельзя сломать!

– У иноцерам есть обширная решётчатая конструкция из коллагеновых трубочек, поддерживающих многочисленные жаберные нити, – сказал Трот, не обидевшись на «враньё». – Нити укрепляются мощными мышечными пучками. Тебе надо подучить анатомию моллюсков, коллега. Вот эти решётчатые коллагеновые трубочки иноцерама и умудрилась сломать. Она уже старенькая была, судя по размеру раковины – более трёх метров! А у стариков переломы – обычное дело. Струм ей фиксирующую конструкцию поставил, кое-что склеил, кое-что подшил. Струм гениальный хирург, это я признаю. Не зря его Айболитозавром прозвали. Остальные так себе, Пит так вообще бездарность титулованная. Но Струм – это да, это доктор. Больницей он плохо управляет, всех распустил, слишком добрый, слишком понимающий. Но хирург волшебный. Однажды он оперировал (тоже тут, на побережье) трёхметрового аммонита, которого слегка пожевал мозазавр. Мозазавра видел?

– Нет, откуда. У нас в лесу они не бегают.