Больница для динозавров. Мезозойские истории

– Ну-ка, ну-ка, дайте я посмотрю. – Анзу наклонился к малышу. – Отличные головы. Не болят? Не кружатся? Так не больно? А так? Вот что, мой дорогой, живи и дальше с двумя головами, но постарайся есть поменьше, вон какой ты пухленький. А если в наши края придёт тираннозавр, он в первую очередь съест жирненького неспортивного овираптора.

– Я тебе говорил, ешь поменьше. – И левая голова боднула правую маленьким, ещё не выраженным гребнем.

– А что делать с дразнилками? – спросила мама.

– Вы тоже придумывайте дразнилки, – предложил Анзу. – Что-нибудь вроде «Голова всего одна, очень глупая она». Мы в детстве дразнились: «За лягушкой побежал, хвост в овраге потерял». Или: «Так вертелся и крутился, даже гребень отвалился».

– Подождите, доктор, я законспектирую, – обрадовалась мама.

– Я сам могу такое придумать, – сказала левая голова. – «Серый, серый, без хвоста, голова твоя пуста». Или: «У головы твоей одной взят сегодня выходной».

– Вот видите, он сам прекрасно справится, – сказал Анзу маме. – Не надо его слишком опекать.

– Дай! – сказал Триша, у которого укатилась шишка. – Дай-дай!

– Это ваш сынок? – умилилась мама-овираптор. – Как похож на вас! Просто копия!

– Следующий! – крикнул Анзу, доставая Тришину шишку из папоротников.

Следующей оказалась тоже мама-овираптор с ребёнком, на этот раз одноголовым.

– У моего сына в клювике насморк! – пожаловалась она. – Он два раза чихнул! Два раза!

– А температура есть? Кашель?

– Нет, только насморк. Два раза чихнул! Ужасно! Доктор, это очень опасно? Доктор, он выживет?

– Выживет, – сказал Анзу, с удовольствием рассматривая бодрого крепкого малыша-овираптора. – У вас сколько детей в кладке?

– Всего двадцать два, но этот самый слабенький. Видите, какой у него хвостик худенький! И он два раза чихнул! Мы его теряем!

И мама всхлипнула.

– Давайте ему отвар листьев гинкго, – сказал Анзу. – По три глотка три раза в день. Экий крепыш! Приятно посмотреть.

– Дай мяв, – сказал Триша и потянулся к фонендоскопу.

– Какая у вас дочка хорошенькая! – похвалила мама-овираптор. – Красавица вырастет. Глазки прямо как у вас.

– Неужели? – удивился Анзу. – На, Триша, держи фонендоскоп, только не сломай. Следующий!

Следующей была лягушка. Анзу не любил, когда на приём приходили лягушки и змеи. Он плохо понимал их. Динозавры и птеранодоны говорили на одном языке, у птиц и морских рептилий наречия отличались, но не сильно. А вот лягушки, черепахи и змеи общались на примитивных диалектах, и Анзу боялся что-нибудь не так понять и неправильно поставить диагноз. Впрочем, млекопитающие были ещё хуже, их речь сливалась в сплошное «быр-быр-быр».

Лягушка выглядела солидно: величиной с мелкого динозавра, почти полметра, широкая бронированная голова – Анзу раньше таких не видел. Изъяснялась она довольно внятно:

– Доктор, моя икра заболела.

– Икра? – переспросил Анзу. – И что у икры болит?

– Она чихает.

– Икра чихает? – Анзу подумал, что он что-то не так понял.

– Да, – подтвердила лягушка и добавила ещё длинную неразборчивую фразу.

– Что же это у меня сегодня все чихают? Неужели начинается эпидемия гриппа?

Анзу задумался. Ясно, что мама-лягушка не могла принести на приём чихающую икру – она бы высохла, и зародыши погибли бы. Придётся идти к икре домой.

Анзу вышел к ожидавшим пациентам и сказал:

– Прошу извинить, я отлучусь на полчасика. Срочный вызов к непонятному больному.

– Гуять-гуять! – обрадовался Триша, явно собираясь присоединиться.

Очередь заволновалась:

– Ну вот, как всегда!

– Это он обедать пошёл.

– А приём только до двух. Вдруг мы не успеем пройти?

– Безобразие, надо жаловаться министру!

– Господа пациенты, не беспокойтесь, я всех приму независимо от времени, – сказал Анзу и пошёл за тяжело прыгающей лягушкой. Триша бодро семенил сзади, приговаривая «гуять-гуять-гуять».

Заболоченный берег реки кишел разнообразной живностью. Анзу чуть не наступил на толстую полосатую змею и по щиколотку провалился в лужу грязи, распугав мелких тритонов.

– Вот моё семейство! – гордо сказала лягушка. – Вот мои красавцы!

Кучка икры лежала в воде, огороженная упавшими стеблями рогоза и спрятанная от чужих глаз осокой и прочей травой. Икринки матово отсвечивали на солнце.

– Симпатичные, – одобрил Анзу. – Упитанные. И, по-моему, вполне здоровые.

– Буль-буль, – выразил своё мнение Триша.

– Апчхи! – раздалось из воды. – Кхе-кхе-кхе!

– Вот видите! – воскликнула лягушка.

Анзу озадаченно посмотрел на икру, потом огляделся. Вокруг никого не было.

Анзу в институте не был отличником, но он твёрдо помнил по курсу общей анатомии, что икра чихать не может, у неё носа нет. Значит, надо найти того, у кого есть нос.

Анзу начал методично обшаривать заросли и почти сразу обнаружил крохотного зверька, в три раза меньше лягушки, прятавшегося в траве почти рядом с икрой. Анзу осторожно извлёк его из запутавшихся стеблей, зверёк заверещал и чихнул.

– Вот кто чихал! А вовсе не твоя икра! – сказал Анзу и строго спросил зверька: – Ты что тут делаешь? Ты охотился? На лягушачью икру?