Больница для динозавров. Мезозойские истории

Он по-прежнему тащил аптечку № 8, куда спрятал свою драгоценную штучку с ручкой, и аптечку № 13. В какой-то момент порыв ветра чуть не сдул Бэка с брода в море, но Пит, паривший сверху, ухватил его за гребень. С берега казалось, что Одинокая Скала совсем близко, но под дождём и ветром путь сделался бесконечным.

Сверкнула молния, за ней вторая. И дождь обрушился сплошной твёрдой ледяной стеной. Стало совсем темно, молнии почему-то не освещали, а только ослепляли.

– Сюда, левее, – раздался в темноте голос Пита, хотя самого его уже не было видно. – Осторожно, здесь валуны у берега. Ну, шевелитесь же, вы почти пришли!

Действительно, Струм и Бэк выбрались на берег, усыпанный галькой. Дождь пытался вколотить их в этот берег, и у него почти получалось.

– Сюда. – Голос Пита слышался сбоку, около сплошной гранитной стены. А может, не гранитной, Бэк плохо разбирался в стройматериалах.

– Но здесь нет двери! – удивился Струм. – С тем же успехом мы могли постоять под дождичком на берегу, с Валерой.

Пит погладил клювом гранит, потом легонько стукнул по нему крылом и сказал ласково:

– Хозяина не узнаёшь, бездельник?

Гранит слегка дрогнул, и Бэку почудилось тихое:

– Ходют тут всякие.

Пит стукнул клювом уже всерьёз. Гранитная стена распалась на десяток мерцающих звёздочек, обозначив высокую, метра четыре, арку.

– То-то же, – одобрил Пит. – Эти со мной. Не вздумай схлопнуться и раздавить.

Бэк попятился.

– Я порядок знаю, – укоризненно пробурчал гранит. – Пусть проходят.

Струм вошёл, за ним Бэк. Дверь сзади вроде никто не закрывал, а просто снова образовалась сплошная стена.

– Да будет свет! – сказал Пит.

– Будет! – радостно отозвался кто-то. – Непременно будет!

– Когда? – уточнил Пит.

– Когда надо, тогда и будет, – сообщил радостный голос.

– Сейчас надо! – приказал Пит.

И всё осветилось. Бэк аж аптечки уронил от неожиданности. Они стояли в высоком узком помещении, из которого вёл арочный проём в другое, более низкое и широкое. На каменных стенах были вырезаны рельефы, всё больше рыбы с ногами да аммониты. Бэк взглянул вниз и отразился в полированных плитах узорчатого пола. Жалко было по нему ступать мокрыми ногами.

– Что, нравится? – ухмыльнулся Пит. – Эх, жалкие следы былого великолепия. Одна сотая часть замка осталась, остальное съехало в море.

Они прошли во вторую комнату. Конечно, чувствовалось, что здесь никто не живёт, пахло морем и водорослями. В открытые окна были видны молнии и дождь. Красивая резьба и позолота на стенах и потолке, светящиеся шары повсюду, низкие узорчатые лежанки, большой, выложенный цветными камнями очаг в стене, как описано в старых книгах, – Бэк просто ошалел от такого великолепия.

– Роскошь какая, – сказал он.

– Роскошь! – фыркнул Пит. – Это каморка третьего привратника, она почему-то уцелела. Видел бы ты бальные залы или гостиные! Впрочем, я тоже их не видел. Всё разрушилось задолго до моего рождения. Однако, холодновато.

Бэку казалось, что в замке как раз очень тепло по сравнению с тем, каково снаружи. Но Пит стукнул клювом по каминной решетке и приказал:

– Камин, гори!

– Так дров нету, – проскрипел кто-то внутри камина.

– Ха, с дровами хоть кто загорится, а ты сумей без дров, – сказал Пит. – Вот это будет профессионализм, я понимаю!

– А что раскомандовался-то? – жалобно спросил камин.

– А я граф Птеродактиль, – представился камину Пит.

– А-а, ну тогда имеешь право, это да, – вздохнул камин и, кряхтя, образовал внутри себя огонёк. Стало совсем уютно.

– Грейтесь, друзья мои, – пригласил к огню Пит. – Пусть снаружи бушует буря и льёт ледяной дождь, а у нас тепло и красиво.

– Вот в такую же бурную ночь, помнится, обрушилось правое крыло замка, – вспомнил камин.

– Не каркай, как глупый энанциорнис, не пугай гостей, – приказал Пит.

– А я что, я молчу, – сказал камин. – Уж и вспомнить нельзя. У меня с памятью всё хорошо, склероза нет. Хотя в моём возрасте мог бы и быть.

– Пит, а почему они все разговаривают – дверь, светильник, камин? – спросил Бэк, протянув к огню замёрзшие руки. – Они, может, привидения?

– Да кто их знает, – пожал плечами Пит. – Скучно им, одни они здесь, уже столетия одни. Вот и выучились болтать со скуки.

– А почему ты тут не живёшь? Красиво, удобно.

– А что я тут буду делать? Сидеть и с камином разговаривать? На работу летать далеко. И соседи раздражают. Я такой кроткий и миролюбивый, а они пристают.

– Кроткий! – фыркнул Струм. – А кто на той неделе дрался с тремя птеранодонами? Они тебя в десять раз больше!

– Не в десять, а всего в восемь, – поправил Пит. – А чего они напали на меня, такого нежного и трепетного? Я лечу, никого не трогаю… ну, почти никого. А тут эскадрилья этих…

– И кто победил? – взволнованно спросил Бэк.

– Я, конечно. Послушайте, гости дорогие, всё это хорошо – мозаика на потолке, камин и лежанки, но почему-то хочется есть. Я бы рыбки наловил, но в такую бурю вылетать действительно опасно. А я осторожный и очень благоразумный птеродактиль.

– Если камин горит без дров, может, и стол нам что-нибудь изобразит съедобное без продуктов? – намекнул Струм. – Есть и правда хочется.