Больница скорой помощи

В последние десятилетия врачи выделились в отдельную касту. Их государственный статус и твердые позиции в медицинском образовании привели к тому, что лет двадцать-пятнадцать назад в здравоохранение пошел мощный поток так называемых блатных, среди которых большинство шло на медицинские факультеты не по призванию и не по таланту, а из-за престижа профессии врача и по родственным связям. В результате за полтора десятилетия отечественная медицина совершенно обесцветилась. Бездарности в белых халатах заполонили больницы и поликлиники по всей стране. Старая гвардия постепенно вымирала, ей на смену приходила новая, чей принцип был лечить только тех, кто платит. Конечно, платить принято было не деньгами, а подарками и услугами. В советское время врачи жили хорошо. Они были нужными и полезными людьми. И хотя в народе говорили, что врачи не лечат, а калечат, это мало кого волновало. Номенклатурные работники лечились в специальных лечебных заведениях, куда простым смертным было не попасть, а для тех, кому не хватало мест в партстационарах, существовали специальные палаты на двоих. Для остального населения палаты были шести и десятиместные, что конечно было большим достижением по сравнению с сороковыми и пятидесятыми годами. В то время, как населению со всех сторон внушалось партией и правительством, что надо строить общество, основанное на равенстве. О равенстве и братстве сразу можно было забыть, стоило только оказаться в больнице или в поликлинике, где люди в белых халатах вели себя словно древнеегипетские жрецы. Рабочий или служащий, которых могли уволить за опоздание или отлучение с рабочего места, видели, как их участковые приходили в восемь-двадцать, а то и тридцать, когда в расписании ясно стояло, что прием должен начаться в восемь ноль-ноль, или запросто покидали кабинет, перед которым волновалась очередь из тридцати человек, чтобы поболтать по телефону или решить какие-нибудь другие личные дела. А на тех, кто ждал приема, в лучшем случае взглянут быстрым равнодушным взглядом. И ничего тут не сделаешь. Между населением и медициной стремительно росла пропасть. И те и другие стали относиться друг к другу с неприязнью. Эта неприязнь превратилась почти в ненависть, когда наступили новые времена. Как ни странно, врачи пострадали первыми и наиболее сильно. Слишком много их развелось сереньких и убогоньких. Нищее общество уже не в состоянии стало содержать эту армию офицеров чаши со змеей. Те, кто поумнее и поталантливее нашли себя в частной медицине, но те, кто остался на службе у государства влачили жалкое существование. Видя это, люди, что настрадались в свое время в очередях, и не перестают страдать, и никогда не перестанут, а это практически все, или почти все, искренне радовались и нисколько не сочувствовали. Они злорадно потирали руки, когда слышали по радио или с экранов телевизоров, что врачи в очередной раз протестуют, что им не повышают зарплату, а те жалкие подачки еще и месяцами задерживают. Врачи надеялись на государство и молили его о помощи. Но государство совершенно про них забыло. Ассигнования прекратились, по всей стране стали сокращаться рабочие места, а врачи быстро заняли в стране первое место по безработице, сокращались также койко-места в больницах. Больные стали, говоря гоголевским языком, выздоравливать как мухи, потому что бесплатная медицина осталась только на бумаге да в памяти народной. Хотя, по правде говоря, ее никогда и не было. Был миф. А тот, кто по наивности шел к врачам на халяву, в надежде излечиться бесплатно, имел на это мало шансов. Так было заведено еще в то славное благословенное время, когда не надо было думать о завтрашнем дне. Если при больном не было хотя бы коробки конфет, ему даже не говорили, какие надо пить лекарства, чтобы не протянуть ноги. С коробкой конфет ему назовут название лекарств, а когда к конфетам прибавится бутылка коньяка, то будет отдельная палата и хорошее отношение. Таким образом, можно сделать вывод, что врачи первыми в стране советов стали жить по-капиталистически. А когда капитализм грянул на всех остальных, то врачи оказались в очень тяжелом положении и естественно повысили планку требований к пациентам. Те, кто это понимал и принимал, могли надеяться на счастливый исход.

В палате, где лежала Маша, собрались те, кто этого не понимал. Кто, как она, по молодости и по глупости, да еще и по бедности, а кто из принципа, все лежали здесь и полагались только на чудо. И вот одной из них не повезло. Чуда не произошло. Ребенок умер.