Больно только когда смеюсь

— Теперь могу спокойно стареть и даже сдохнуть: у меня есть фотографии на все мои будущие книги.

— О чем ты говоришь! — соглашается Игорь серьезно. — И не только на твои…

* * *

Застолье у Туберманов в Иерусалиме на этот раз совпало с праздником Нурим.

Публика набежала пестрая: помимо разных приятелей-охальников, явился один из старых друзей Игоря, в прошлом тоже охальник, ныне — почтенный раввин.

Целый вечер он слишком старательно исполнял Божью заповедь: напиться в Пурим так, чтобы «не отличать злодея Амана от праведника Мордехая». Буянил, громко, перебивая всех, провозглашал тосты, выяснял отношения… Наконец, собрался уходить, но затормозил в коридоре, прикорнул на сундуке, свесив голову между колен. Кто-то по пути в туалет обнаружил в коридоре вусмерть пьяного спящего раввина Мишу, и всполошился, что тот неловко сидит, может упасть и удариться головой о сундук. Игорь немедленно вдохновился, стал рассказывать историю сундука, — что-то трогательное, патриархальное, связанное с эпохой борьбы за свободу выезда…

— Я это к чему, — продолжал Губерман. — Если Миша ебнетсялбом об угол, то будет утешение, что раввин ебнулся о кошерный сундук.

Когда гости стали уже подниматься и расходиться, выяснилось, что пока Миша спал, так неловко наклонясь, с ним произошла обычная неприятность, — малоаппетитные последствия пьянки.

Игорь взял в кладовке щетку и совок, подметает содержимое на полу, подмигивает мне и говорит:

— Зато теперь я могу свидетельствовать, что Мишка закусывал… И стишок я сочинил гениальный, послушай:

Счастье вас будет разить наповал,

если вам на пол раввин наблевал…

* * *

Вечер у нас, в Маале-Адумим, с Губерманами и заезжим Виктором Шендеровичем.

Сначала долго и подробно обсуждаем нашу тревожащую семейную новость: дочь Ева призвана в армию, в очень серьезные войска. Нам даже не положено знать подробностей ее службы. На все мои вопросы Ева терпеливо отвечает: «Мама, я могу рассказать тебе, чем занимаюсь, но после этого я должна буду тебя убить»… Служит на закрытой базе где-то на границе с Египтом, и — боже, боже, — повторяю я, — как бы узнать, в чем суть ее службы?

— Как в чем? — подхватывает Игорь. — Не дать оставшимся там евреям выйти из Египта!

Затем оживленно обсуждаем народные приметы — что к добру, что — нет. Вот вчера к нам в ванную залетел голубь, шарахался от стены к стене в ужасе, все вокруг обгадил…

— Хорошо, что хоть тебя не потоптал, — озабоченно отзывается Игорь. — А то иди потом, доказывай Борису, что это непорочное зачатие.