Болонская кадриль

Продолжая так болтать, Субрэй разрезал веревки, которыми был связан Фальеро. Едва освободившись, тот изо всех сил ударил француза по лицу. Последний, никак не ожидая подобного нападения, кубарем покатился в угол, сбив по дороге стоявшее на холодильнике радио. Не давая времени опомниться, Санто налетел на Жака и стал молотить того куда ни попадя. Шум привлек Тоску. Заглянув на кухню, она закричала от ужаса. Этот вопль и погубил ее мужа. Пока он оборачивался поглядеть, что происходит, Жак выпрямился и, как только снова увидел повернутое к нему лицо Фальеро, нанес ему короткий прямой удар в челюсть. Санто сшиб корзину с овощами и приземлился среди морковки и капусты. Но за внешней вялостью скрывался лихой боец. Санто снова ринулся в бой, и очень скоро стало казаться, что в кухне дяди Дино похозяйничал тайфун. Впрочем, оба противника, не обращая внимания на такие мелочи, продолжали вдохновенно колотить друг друга. Субрэй умел драться и испытывал своего рода садистское удовольствие, разделывая под орех физиономию соперника. Один глаз Санто еще до того подбил Майк, и вторым он почти ничего не видел, поскольку из рассеченной брови хлестала кровь. Губы у него распухли, нос раздулся и кровоточил, и, несмотря на всю свою стойкость, Фальеро оборонялся из последних сил. В сущности, он держался на ногах лишь сверхъестественным усилием воли. У Субрэя тоже текла кровь по поврежденной скуле, и ему пришлось выплюнуть один зуб. Тоска, остолбенев от страха, молча вопрошала себя, неужели мужчины и вправду прикончат друг друга. Она попыталась было вмешаться, но в пылу сражения противники плохо соображали, и Тоска получила предназначавшийся Жаку удар под дых, села на пол и долго ловила ртом воздух. Теперь она замерла в легком оцепенении, почти ничего не соображая, и лишь повторяла про себя, что бывают, конечно, всякие брачные ночи, но уж эта наверняка самая из ряда вон выходящая…

Наконец, получив короткий удар левой, Фальеро упал и больше не смог подняться. Жак умылся и вытер слегка распухший нос.

— А крепкий парень этот муж, — признал он.

— Я никогда не прощу вам… — без всякого выражения заметила Тоска.

— Вы что ж, хотели, чтобы я позволил себя избить?

— И зачем вы сюда пришли!

— У вас короткая память, дорогая моя. По-моему, когда я появился, у вас обоих был довольно-таки бледный вид.

— И все из-за вас! Опять-таки из-за вас! Этот американец набросился на нас только по вашей вине!

— Я же вас предупреждал, что, пока я жив, можете поставить крест на спокойном существовании!

Тоска горестно воздела руки к небу.

— Но в конце-то концов, почему я не имею права на покой, как все люди? Все мамины подруги вспоминают о дне свадьбы как о чем-то прекрасном, и я надеялась на такое же счастье. Но мое бракосочетание в мэрии заканчивается скандалом, венчание в церкви — дракой, брачная ночь начинается эпизодом из детективного романа, а под конец, вместо того чтобы заниматься мною, мой муж дерется, как какой-нибудь бандит, и я превращаюсь в сиделку! И вы находите, что это нормально, справедливо?

— Не более разумно и справедливо, чем бросать мужчину, которого любишь, и выходить замуж за другого!

— А кто вам сказал, будто я вас люблю?

— Да вы, моя дорогая, и никто иной!

— Уходите, Жак! Умоляю вас, уходите или я сойду с ума!

— А кто позаботится о нем?

— Я!

— А если после того, когда я уйду, вернется американец?

— Но не можете же вы оставаться с нами всю ночь?

— Почему бы нет?

— Это… это безумие… совершеннейшее безумие…

Субрэй указал на все еще лежащего без чувств Фальеро:

— К тому же, уверяю вас, при его нынешнем состоянии уже не важно, тут я или нет.

Они отнесли Санто в спальню и уложили на кровать.

— Интересно, так я и буду все время нянчиться то с одним, то с другим из вас? — пробормотал Жак.

— Нянчиться! И у вас хватает нахальства…

В ближайшие четверть часа они по очереди меняли компрессы на лице Санто и по мере возможности старались остановить кровотечение. Как только раненый начал подавать признаки жизни, Тоска взяла Жака за руку.

— Вам лучше исчезнуть, прежде чем он откроет глаза…

— Подумайте хорошенько, Тоска. Не могу же я вас оставить одну с человеком, который, в случае чего, не сумеет вас защитить?

— Мне все равно. Уезжайте!

— Ладно… воля ваша.

Уступчивость молодого человека принесла Тоске облегчение, но в то же время немного задела. Жак поцеловал ей руку.

— Спокойной ночи, дорогая. Желаю вам приятных снов.

Дать бы ему пощечину!

Карабинер Силио Морано, дежуривший в ту ночь в полицейском участке Мольо, мирно дремал. Услышав телефонный звонок, он вздрогнул и снял трубку.

— Полицейский участок Мольо, — сонно проговорил он. — Вас слушают… Погодите… погодите… где вы сейчас?..

Слушая собеседника, Силио Морано все шире открывал глаза.

— Дочь графа Матуцци… на вилле синьора Ваччи… Что? Вооруженный налет?.. Но… но кто же вы?.. Что?!! Один из налетчиков, мучимый раскаянием?.. Да вы что, издеваетесь надо мной?!!