Болотная Империя (СИ)

   "Болотные выси" - словесная абракадабра, нонсенс, уморительная глупость, сущий смех. Но такое понимание вещей свойственно лишь людям ограниченным, кто не знаком с потусторонним миром, с зазеркальным раем, с подземными царствами и прочими тайными закоулками. Южный Полюс ничуть нее хуже Северного, а низ, если хорошенько разобраться, ничуть не порочнее верха. Противоположности, как известно, притягиваются - именно сей принцип и удерживает вместе такие разные миры: нижний и верхний, сокрытый до поры и ежедневно видимый оком. Благодаря этому, столь любимому учеными единству противоположностей, вселенная и существует - компактно и более-менее гармонично, иначе бы давно распалась. Что касаемо радостей жизни и всяческих там удовольствий, то "нижние", плотские утехи ничуть не позорнее "верхних", духовных. Любовь основана и доселе зиждется на этих двух китах. Животная страсть ничуть не постыдна, ибо животные много лучше людей. Сия нехитрая философия укоренилась в душе Петра Сергеевича довольно рано. Само имя его, данное при крещении, давало право так фривольно мыслить - ведь апостол Пётр, его небесный покровитель, был распят вниз головою не случайно. Для нижнего мира, мира отражённого, он распят правильно, ибо то, что для нас низ, для подземных обитателей есть верх. И тот факт, что Петру Болотникову, Главному Болотнянину крупнейшего болота воронежских земель, колдуну, магу и высококлассному гипнотизёру, было суждено поселиться в граде Святого Петра, являлся, несомненно, символичным: "Высокочтимое Имперское Болото", как он его нарёк, определённо знало, с кем водить дружбу, а кого гнать взашей. Вот, например, как выгнало оно молодого князя Люлина, Юрия Петровича, его недавнего соперника. С фамилией "Люлин" в столице вообще нечего делать. Нюням и размазням одна дорога из Петербурга - вон, да подальше, на Урал либо в Сибирь. Либо к японцам, на их маленькие, но чересчур гостеприимные острова - вон сколько их там набежало! Ведь если здраво рассудить, никто нигде не селится без причины, раз набежали - значит надо им было. Вот и в Петербург все мчатся, будто оглашенные, несмотря на промозглую погоду, неприветливые облака, наводнения, эпидемии и прочее. Во всём есть свой скрытый здравый смысл, даже в опасностях, так что нечего бояться риска - раз послал его Бог, значит так надо было. Испытывает Бог человека, как же без испытаний-то? А что иные хотят спокойно всю жизнь прожить, не замаравшись - в том кроется низкое кокетство.

   Опираясь на подобные рассуждения, легко водить дружбу с совестью, и граф ни разу не усовестился за свои неблаговидные поступки. Пётр Сергеевич был уверен: всё, что с ним происходило, было результатом действия потустороннего, болотного, весьма перевёрнутого и, тем не менее, такого родного мира. Он был душою оттуда и туда должен был неминуемо вернуться. Подземная родина его не покидала, время от времени давая о себе знать. А иначе зачем, почему это вдруг, с какой это стати встретилась ему в один прекрасный день не менее прекрасная особа - розовая фея, зазеркальный ангел, отнюдь не небесный. Только бы удалось вывезти её из богадельни и доправить до гостинички - на встречу с "маменькой". А там уж он сам. Неужто же не сможет заморочить голову потенциальной тёще? Чем он хуже хлюпика и размазни Люлина? А господин Барский - тот будет наповал сражён красой, манерами и богатыми одеждами гостьи!

   Впрочем, о богатых одеждах Анны давно и помина не было. За тот месяц, что они с графом не виделись, фея изрядно пообносилась, слишком уж расшвырялась подарками, себе ничего не оставила, а новых поступлений не предвиделось, увы. Но об этом Пётр Сергеевич пока не думал. Трясясь по ухабам объездной дороги, кивая на вопросы незлобивого кучера, он мечтал, мечтал, мечтал... И то было воистину приятно!

   2.

   Добраться до вожделенного "номера люкс" старенькой петергофской гостиницы им с феей предстояло лишь на следующий день, ввечеру, а пока молодой, подающий надежды граф Скобелев лишь до южной границы Санкт-Петербурга доехать изволили. Кстати, начало смеркаться.

   - К Смольному аккурат к полуночи доберёмся, - молвил утомлённый кучер.

   Пётр Сергеевич машинально кивнул. Он, несмотря на всю усталость, лихорадочно соображал. На случай позднего прибытия в город, учитывая почти полное безденежье и невозможность останавливаться "в номерах", был у него довольно симпатичный вариантец: переночевать у распоследней капитанской пассии - у недавно взятой "на работу" дамочки по имени Аглая. Её шикарный адрес он получил заблаговременно - от Фросеньки. Дамочка та, помнится, и на него имела виды, да не смела в открытую флиртовать, капитана боялась. Теперь же охотно примет его, тут и намёка на сомнения быть не могло. Интересно, знала ли она уже о смерти капитана? Наверняка знала, ведь целый месяц прошёл.