Болотная революция

В сфере большой парламентской политики тоже появилась новая интрига, связанная с массовым протестным движением. Уже 11 мая депутат от фракции «Единая Россия» Александр Сидякин предложил принять поправки в закон о митингах и демонстрациях, в соответствии с которыми штрафы за любые нарушения в ходе массовых акций должны были быть увеличены в сотни и даже тысячи раз — до 1,5 млн рублей. С необычайной оперативностью эти поправки были приняты в первом и (с некоторыми изменениями) во втором чтениях. Несмотря на протесты парламентской оппозиции, правозащитников и даже советника президента по правам человека, принятие нового одиозного закона было запланировано на начало июня — перед очередным «Маршем миллионов» 12 июня. Тогда фракция «Справедливая Россия» объявила о проведении «итальянской забастовки», направленной на саботаж обсуждения законопроекта (поскольку у ЕР было парламентское большинство, оппозиция просто не могла провалить ее законопроект). 5 июня, когда законопроект был принят голосами партии власти, справедливороссы и коммунисты попробовали сорвать его окончательное утверждение сотнями мелких, порой абсурдных поправок (например, штрафы предлагалось исчислять исходя из среднерыночной стоимости полицейской каски). Всего они вынесли на отдельное обсуждение 359 поправок. Но депутаты от «Единой России» наловчились отвергать поправки буквально за 10 секунд и таким образом отвергли все предложения оппозиции. Елубокой ночью законопроект был все-таки принят. На следующий день его проштамповал Совет Федерации, а 8 июня закон был подписан Путиным и вступил в силу[151]. В знак протеста против принятия закона из президентского Совета по правам человека вышли девять общественных деятелей и правозащитников.

Появились данные о том, что следственные органы оказывают давление на арестованных активистов, принуждая их давать показания против публичных лидеров протестного движения — Сергея Удальцова и Алексея Навального. Например, адвокат Артема Савелова, Фарид Муртазин, заявил, что его подзащитного принуждали дать показания, что 6 мая он выполнял распоряжения Навального[152], аналогичное заявление сделал и адвокат Дениса Луцкевича, Сергей Леонов[153]. Становилось ясно, что готовится громкий политический процесс против активистов и лидеров протестного движения.

11 июня, накануне согласованного с властями очередного марша протеста, были проведены обыски у тех, кого власти сочли лидерами оппозиции. Ранним утром следователи и ОМОН наведались в гости к Алексею Навальному, Сергею Удальцову, Борису Немцову, Илье Яшину и Ксении Собчак, Алексею Сахнину, Марии Бароновой, Михаилу Маглову. Все жертвы обысков проходили свидетелями по делу 6 мая, но следствие подозревало их в организации беспорядков. Им всем выдали повестки о необходимости на следующий день явиться в Следственный комитет для дачи показаний. Обыски у оппозиционных активистов взволновали общество и стали темой номер один в СМИ накануне нового «Марша миллионов» 12 июня.

Вектор поведения власти определился вполне. Она пошла по пути силового давления на активистов протестного движения, репрессий и ужесточения законодательства.

Активистские сообщества отреагировали на репрессивную кампанию сразу. Уже в день задержания Александры Духаниной на Петровке, 38 (куда ее привезли) собрались 150–200 активистов, требовавших освободить ее. Эта акция получила название «ОккупайМУР». Впоследствии она повторялась неоднократно. Проводились и другие аналогичные акции.

Постоянный характер приобрела кампания «ОккупайСК», в ходе которой сотни гражданских активистов регулярно приходили к зданию Следственного комитета, чтобы выражать свой протест против политических репрессий и антимитингового законодательства. В российских регионах в мае-июне прошли сотни небольших акций солидарности с политзаключенными. Некоторые из этих акций проводились в форме художественных перфомансов и получали большой общественный резонанс. Например, нижегородские активисты «Левого фронта» 21 июня провели акцию, которая заключалась в подаче заявки на массовую акцию «Шествие в магазин за батоном». В заявке им было отказано, но симпатии горожан и активистов во многих городах осталось за ними[154].