Болотник. Книга 4

Стою и смотрю, еле сдерживаясь слёзы от бессилия и гнева. В протоке «хоронят» погибших парней. Голые тела, с привязанными к ногам камнями, сбрасывают с плотов в воду. С наших плотов… Деловито работают, двое на берегу, сносят трупы на очередной плот, где пожилой старовер сноровисто вяжет камни, ещё двое отгоняют плот на глубину и избавляются от тел. Даже клочка земли пожалели для погибших…

Больше в округе никого нет, только эта «похоронная» команда. На берегу ни каких вещей или предметов не заметно, всё собрали гады, даже трупы раздели. Ну это то как раз и можно понять, у них тут жизнь тяжёлая, каждая тряпка в хозяйстве пригодится. А кровь? А что кровь? Отстирают бабы да заштопают, армейская форма крепкая, ещё послужит новым хозяевам…

— Всё? Ладно, тогда перекур и до дому потопаем — пожилой старовер, достаёт из кармана кисет и старательно забивает махоркой самодельную трубку.

— Бесовское это занятие. Отец Михаил говорит, что это противоестественно — вдыхать в себя смрад. Грех это — осуждающе говорит один из его помощников, который только что скидывал трупы в мутную воду заводи. Значит людей убивать не грех, а курить вредно? Интересно у них тут всё устроено.

— Нету тут отца Михаила. А вообще, ладан — значит нюхать можно, а махорку нет? А ладан — это что? Это смола деревьев, значит тоже трава. Мудрит отец Михаил что то, без него оно как-то попроще жилось, по крайней мере без стрельбы обходилось — вздыхая возражает старик — раньше мы просто в глушь уходили, а теперь вот до смертоубийства дошли.

— Не люди это, а слуги нечистого. Смотри, чёрные все почти, только хвоста и рогов не хватает — не соглашается со стариком его помощник.

— Да какие же то черные? Это мусульмане. Я в Германскую воевал, так там кого только не видел. И арапы православные есть, энти, как их прости хосподи? Эйфеёпы! Во!

— Пришлый ты, дед Алексей, а мы воевать за раскольников не обязаны! Грех это, тебе денно и ношно молится надо, чтобы замолить его! — горячится помощник.

— Так понятно — грех. А енто что? — старик обводит рукой вокруг себя — не грех что ли? Как есть грех! И гореть нам всем в аду! Я, когда Марыську в жёны брал и перекрещивался, не думал, что до такого дойдёт. Ей-ей не думал. Они же енто так не оставят, вернуться ироды, и не малым отрядом, а поболе людей приведут, и тогда что? В церкву идти и гарь под молитву устраивать, так-то тоже грех! Самоубийство енто!

— Пришлый ты… — начал было снова помощник, но старик его перебил.

— Я один что ли пришлый?! Я в общине почитай двадцать годов живу! Господин ротмистр тоже пришлый, и Михаил, и ещё почитай треть села! Все сюда от советов сбёгли, для жизни спокойной, а теперева что? Где она — жизнь спокойная? Хорошо Марыська моя этого не увидет, царства ей небесного. Даже на том свете теперева с ней не встречусь, она в раю, ну а меня в ад, за грехи наши тяжкие. Слава богу детей бог не дал, раньше горевал, а теперева может оно и к лучшему…

А не всё так просто то, у этих боевых охотников, есть тут третья колона из недовольных. И выходит, что не только староверы в посёлке живут, это больше напоминает лагерь беженцев, объединённых одной идеей и целью. Судя по словам старика, радикальные меры беглецы от советской власти стали предпринимать только после появления отца Михаила и «Ротмистра». Тем временем на берегу перекур закончился, и охотники, собрав свои манатки двинулись прочь с места боя. На реке остались покачиваться только отвязанные плоты, залитые кровью.

Пропустив мужиков вперёд, я тихо двинулся следом, стараясь не отпускать их далеко и постоянно находясь в визуальном контакте.

Может расслабились мужики, может я слишком внимательный и наблюдательный, но первым Макарова заметил я. Притаившись за деревом, и пропустив вперёд «похоронную» команду, он выцеливал спины противников из винтовки, готовясь открыть огонь. Мешкал Иван, видимо выбирал кого убить первым, и это дало мне возможность незаметно поройти к нему со спины.

— Не стреляй Ваня, погодь — прошептал я ему почти на ухо, тут же перехватив винтовку и вырвав её у него из рук. А ну как шмальнёт от неожиданности.

— Твою мать! Кирилл?! Живой?! — вздрогнув, но также шёпотом изумился Макаров — а я думал погибли вы все. Я ночью заплутал, а когда стрельбу услышал, да на место прибёг, всё уже кончено было…

— За мной ходил? — задал я Макарову вопрос, на который и так уже знал ответ.

— За тобой — не стал отпираться Иван — Задеба просил проследить, но я во тьме тебя почти сразу потерял, а как рассвело…

— Ясно. Не стреляй пока Ваня, тут обдумать всё надо. Ну завалишь ты сейчас одного, а дальше? Они тебя обойдут со всех сторон и к парням в реку отправят. И себе не поможем и мужиков не спасём.

— Каких мужиков? Убили же всех — зло скривился Макаров — так я хотя бы отомщу, кого смогу с собой заберу. Не останавливай меня, я за Филипку их зубами загрызу.