Болотница

Мы примолкли, обдумывая скорее печальную, чем страшную историю про Наташку с мягкими ногами. Было очень тихо и уже очень темно. Где-то далеко плеснула рыба.

Удивительно, как незаметно опустилась мгла. Только Колбасонка чуть поблёскивала перед нами.

Шшшшвык, шшшвык, шшшвык… Неприятный всё же звук издаёт раздвигаемая трава.

Как хорошо разносится даже самое тихое шуршание в наступившей тишине.

Антон как раз повернул ко мне выглядящее сейчас белёсой маской лицо, губы расплылись в ухмылочке (мол, съешь, городская), и он уже начал говорить: «Вот так вот она…»

— Можно я с вами немножечко посижу? Мне так одиноко…

Этого было достаточно, чтобы мы завизжали и ломанули с берега к деревне, как подорванные. Громче всех верещал, как ни удивительно, Лёшка. Такой басовитый визг, не подделаешь.

Я тоже кричала и бежала, и мне немного стыдно об этом сейчас вспоминать. И тогда было стыдно, когда я остановилась только у нашей калитки, бешено хватая воздух ртом, потому что пару минут не могла отдышаться. Тем более что знала же, что ничего необыкновенного не произошло. Ну, воспользовался кто-то остроумный подходящим моментом, ещё так голос искусно подделал. А что до шелеста травы, то тот, кто полз (или пробирался), испугался не меньше нашего и зашелестел в противоположную сторону, лишь бы его не затоптали.

На самом деле, забавно вышло.

А кто тогда подал голос, так никто и не сознался…

Глава 13

Я поковыряла ногтем хвоинки, прилипшие к кривовато сделанному на полях дневника рисунку птичьих ног. Рисовать этот таинственный Е. Л. совсем не умел. И причём здесь птицы?