Болотница

И я, вздрогнув от ее слов, будто меня ледяной водой облили, немедленно прекратила искать любые признаки жизни в деревне.

Нам ужасно повезло: когда мы вышли к магазину, как раз подъехал хлебный фургон. Пышная продавщица, вышедшая принимать хлеб, обрадовалась маме, будто сто лет ее не видела. В общем, на самом деле так оно и было. Конечно, не сто лет, но я немного боялась узнать, сколько же мы отсутствовали.

– А мы уж думали, вы давно уехали! Девочка-то ваша пришла раз, и все. Когда ж это было-то? Недели две тому назад, верно, – болтала тетенька. – Самостоятельная! – похвалила она меня, решив сделать приятное маме.

– Да, вот только сейчас собираемся уезжать, – вежливо улыбалась мама, скрывая недоумение. Очевидно, она решила, что местная продавщица с приветом.

Я сначала нахмурилась, но не от удивления, а из-за забрезжившей догадки. Что-то такое было в словах словоохотливой продавщицы… и совсем недавно я об этом слышала. Или читала.

Испортившаяся еда, застоявшийся нежилой запах в доме. Две недели вместо одного дня.

И тут словно лампочку у меня в голове включили, как в мультфильмах показывают. Все встало на свои места, но это не значит, что стало понятно и не страшно. Историю с геологом на болоте – вот что все это напомнило мне. Вот что отмечал тремя восклицательными знаками Лоскатухин – временную петлю, когда для человека время протекает в несколько раз медленнее, чем для обычного мира. То, что противоречит всем законам физики. Законам здравого смысла тоже, к сожалению.

– Для деревенских, если один день не увидел, так сразу пропал человек. Каждый день, что ли, нужно было ходить и отмечаться, – шепнула мама мне насмешливо.

Я открыла было рот, чтобы сказать правду, но мама уже договаривалась с продавщицей, чтобы шофер хлебного фургона подбросил нас к автобусной остановке на трассе.

Я порывалась поговорить со словоохотливой тетенькой, надеясь, что она объяснит маме свои слова и все расскажет, но взрослые вообще не обращали на меня внимания, обсуждая свои дела, так что мама так и осталась при своем убеждении относительно местных нравов.

Поневоле подумалось, что все против того, чтобы я заставляла маму вспомнить о причине нашего отъезда.

Мы забрались в кабину фургона, и оттуда я долго махала цветастой продавщице, испытывая к ней самые добрые чувства, хотя совсем недавно дико злилась на нее. Я бы и с Галкой попрощалась, показала бы ей, что у нас все в порядке. Мне казалось, что это нужно сделать, только вот обстоятельства складывались так удачно, словно нас что-то гнало отсюда, не давая и минуты лишней задержаться. На самом деле я была очень-очень рада этому и даже удивлялась своему странному желанию попрощаться с местными знакомыми, желанию, которое раньше у меня вовсе не возникало.

Толстушка-продавщица, стоя на пороге своего магазина, долго махала нам вслед, пока мы окончательно не скрылись из виду.

А вот шофер отчего-то очень стеснялся нас, всю дорогу молчал и слушал на автомагнитоле слезливые песни, популярные на радио «Шансон». Зато довез очень быстро и даже денег не взял. И умчался прочь так стремительно, взвизгнув покрышками, словно мы могли передумать и ему пришлось бы везти нас обратно.

– Псих, – констатировала мама, процитировав Ежика в тумане из одноименного мультика.

Она хотела еще что-то сказать по этому поводу и уже повернулась ко мне с хулиганистым выражением лица, но тут неожиданно, подняв облако пыли и выхлопных газов, подъехал междугородний автобус, и мы одновременно страшно удивились этому. Это была настоящая удача (опять!) или совпадение, потому что всем абсолютно было известно, насколько нерегулярно ходит рейсовый транспорт в этом районе, не говоря уж об обычных машинах.

Глава 36

Мы забрались в автобус.

Мама задержалась у водителя, чтобы оплатить проезд, а я осмотрела салон.

Все места были забиты, но две толстенькие бабушки, замотанные в какое-то невероятное количество платков и шалей, – и это несмотря на стоявшую жару, – переглянувшись, с недовольными причитаниями и вздохами сняли с сидений свои многочисленные корзины и авоськи. Честно говоря, сначала я приняла их скарб за спящего бомжа. Все эти бабулькины вещички покоились бок о бок с недовольной тетенькой, водрузившей на колени авоську, полную непонятной травы. Будто она выдернула охапку из стога сена.

Короче, места хватило как раз нам с мамой.

Было жарко, автобус пропитался удушливой смесью бензинной вони, пота и пива, которое прямо из пластиковой бутылки хлебали неопределенного возраста работяги на заднем сиденье. Но эти запахи были привычными, человеческими, и я им даже была рада. Это вам не болотная вонь.

Зажатая с одной стороны мамой, а с другой – тетенькой с авоськой, сразу взопревшая, я тем не менее почувствовала себя невероятно спокойно и даже уютно.

Неужели все кончилось и мы едем домой?

Прикрыв глаза, я стала погружаться в дремоту. Во всяком случае, мне бы так хотелось.