Болотные огни

— Хотел рассказать вам одну историю и никак не мог сам к вам выбраться. Была у меня встреча с Левкиными парнями. Да, представьте себе. Мы возвращались ко мне домой, я и Митька Макарьев. Вы не знаете его? Это давний мой друг, работает здесь десятником. Утром вы его увидите. Нас было двое, и пошли мы прямо по дороге. Шли, разговаривали. Прошли мост у пруда, вошли в лес. Видим: впереди темнеют две фигуры — ждут. «Отступления не будет?»— опрашивает Митька. «Не будет», — говорю. «Начнем?» Нет, я решил подождать: ведь вполне могло быть, что это ваши ребята из розыска охраняют дорогу. Увы, это не были ребята из розыска… Потухла. Дайте прикурить. Один из них, — продолжал Дохтуров, — сказал, не считая даже нужным понизить голос: «Возьми на себя папашу (это Митька), мне оставь долговязого» (это я). Бедные парни, они не знали, с кем имеют дело. Митька на вид эдакий куль с мякиной; кажется, пни его — он ляжет и никогда не встанет. Но это только так кажется. Первым ударил я, как у нас было условлено, ударил несильно в челюсть, и именно так, как хотел: парень полетел под Митькину правую руку. А Митькина правая рука это все равно что паровой молот. Парня только что не расплющило о дерево. А в это время под Митькину правую уже летел второй — мое дело было маленькое. Словом, сопляки они, ваши знаменитые Левкины парни.

— Тем хуже для нас, — мрачно сказал Берестов.

— Вы думаете, Денис, что боретесь с этим десятком парней? О нет, совсем нет. У вас куда более серьезный враг. Вы боретесь с разрухой и белогвардейщиной, с кулачьем и дезертирами. И с мещанством.

— Кабы иметь дело с одним только мещанством! Мы бы, пожалуй, справились. Мещанство не стреляет, это тишина, болото…

— …чай из блюдечка, герань на окне, канарейка, — все это ерунда. Мещанство очень даже стреляет. Вы не были в Германии накануне войны и не видели, как жаждал крови немецкий мещанин. А вот еврейские погромы вы уже наверняка видели. Уверяю вас, и это, и наши банды — все это мещанство, ставшее на дыбы, мещанство с оружием в руках. Оно страшно не тем, что сонное и благодушное, оно страшно ненавистью, подозрительностью и- низменностью своих страстей. Я его видал.

Дохтуров замолчал, быть может вспоминая. Лягушки почему-то разом затихли.

— И его хлебом не корми, — продолжал инженер, — только дай полюбоваться на какую-нибудь «сильную личность».

— О, тут вы правы. Недавно выезжали мы брать Кольку Пасконникова, о котором вы, вероятно, слышали. Кровавый бандит, мразь последней степени, а видели бы вы, как его встречали в деревне «высшие слои»! Ехал он в небольшой тележке, кони разубраны, краснорожий от самогона. А девицы, затянутые в ситцевые кофты, в башмаках с подковами и в сережках, цветы ему бросали. Как лицо императорской фамилии!

Они опять помолчали. Каждый вернулся к своим мыслям.

— Плохи у вас дела, друг? — спросил инженер.

— Хуже не бывает. А самое страшное — подозрение и недоверие. Можете вы себе представить мое положение: даешь задание собственному своему сотруднику, на самом же деле это не задание, а ловушка. Такие сети плету, самому тошно. Плету и молюсь, чтобы никто из наших в них не попался. Есть у нас такой милейший парень Ряба, — так я думал, со стыда сгорю…

— Всех проверяете?

— Всех.

— А этот ваш Водовозов?

— Павлу я верю, как самому себе, — резко сказал Берестов, — его бы я не стал проверять, как не стал бы проверять вас.

Они замолчали, на этот раз надолго.

— Вернемся к вашей встрече с бандитами, — сказал Берестов.

— Да, я очень хотел вам помочь тогда и задержать хоть одного из парней, но в лесу раздался свист, а мы были безоружны. Поэтому, когда парни побежали, я остановил Митьку, который рвался в бой, и затолкал его в овраг, что недалеко от дороги; лесною тропкой мы вернулись домой. Не знаю, разглядели ли они меня, но на всякий случай я держу Сережу при себе. Бабку, я думаю, они не тронут (кто же мстит через тещу!), а относительно Сережи меры принять не мешает. Да и за него страшновато — мальчишку в последнее время не узнать. После того как на дороге убили эту девушку, его словно подменили, по ночам бормочет и вскрикивает. Денис Петрович…

— Что? — глухо ответил Берестов.

— Я хотел спросить…

— Лучше… не спрашивайте.

— Хорошо, — поспешно сказал инженер.

— Сейчас я еще не могу.

И они снова молчали.

— Опять же вернемся к поселку, — сказал наконец Дохтуров.

— Вот что, для начала я постараюсь достать вам разрешение на право носить оружие. Вы бы в лицо их узнали?

— Конечно. Да если бы они к вам на следующее утро пришли, вы бы их тоже узнали.

Берестов рассмеялся.

— А кто вас драться научил, вы помните?

— Еще бы не помнить. Начальник здешнего угрозыска.

— Вам пора спать, наверно. Вы прошлую-то ночь спали?

— Что-то не припомню, — ответил инженер, и было по голосу слышно, что он улыбается. — Пошли, хорошо здесь.

Берестов уехал на рассвете, так и не повидав знаменитого Митьки Макарьева.

В розыске читали «Красную искру», где появилась статья Берестова. «Говорит начальник розыска» — называлась она.