Болотные огни<br />(Роман)

Не поднимая глаз, прошла она меж скамеек, ни жива ни мертва поднялась на сцену. Занятая мыслью об Александре Сергеевиче, который должен был сейчас ее видеть, она сперва даже и не заметила, что стоит между Левкой и Николаем, а сзади еще двое парней из банды. Конечно, здесь, на виду у людей, ей не грозила никакая опасность, однако она поняла, что кольцо это создалось вкруг нее неспроста, и сердце ее сжалось.

Судья сказал что-то об ответственности за ложные показания; на лицах Левки и его парней, как, усмехнувшись, отметил про себя Берестов, было написано в этот миг живейшее участие, — после чего все они были удалены из зала.

Судья встал (ткачихи остались сидеть. «Глядите, сидят, язык жуют», — явственно сказал кто-то в толпе) и прочел по бумажке, что Дохтуров Александр Сергеевич, тридцати шести лет, вдовый, беспартийный, обвиняется в злостной контрреволюции, выразившейся в том, что он пытался взорвать поезд с советскими гражданами. На вопрос, признает ли он себя виновным, Дохтуров ответил отрицательно, чем вызвал ропот в толпе.

Ему задавали вопросы, он отвечал очень кратко. История, которую он рассказал, звучала неправдоподобно, он, видно, и сам это понимал.

Потом вызвали свидетеля Льва Курковского.

— Имя, отчество и фамилия?

Левка ответил.

— Чем занимаетесь?

— В Москве в институте учусь. Вот справка.

И он протянул судье бумажку.

— Что делаете в городе?

— Приехал отдохнуть на лето.

— На что живете?

— Стипендию получаю. Мать немного зарабатывает.

Левка одет был в косоворотку и держался очень скромно.

— Ну, как было дело… — как бы в замешательстве начал он. — Дело было, значит, так. Была у нас компания парней, не очень чтобы хорошая мы были компания, но ничего плохого мы тоже не делали. Ну вино, конечно, пили, ну там барышни…

— Разлагались, значит? — спросил чей-то злой голос.

— Не то чтобы разлагались, а вообще… Ну, словом, я себя не защищаю, именно себя, потому что большинство наших парней — это рабочий люд. Многие из крестьян. Но веселились мы слишком много, вот что, и пошла о нас дурная слава. Я считаю, что только поэтому к нам враг и обратился.

В зале заволновались.