Болотные огни

Неожиданно слово взяла женщина в кепке.

- Я хочу сказать о нарследах, - начала она и долго потом говорила о том, что народные следователи работают не так, как нужно, часто произнося при этом «Петророзыск, Петрогубсуд».

К ее речи отнеслись как-то странно: выслушали в молчании и сейчас же перешли к другим делам. Никто не стал обсуждать работу нарследов, никого не заинтересовал Петрогубсуд.

- Итак, поселок, - сказал Берестов, как только она кончила, - сейчас все силы на поселок. Как вы знаете, в поселке произошло убийство, один тяжело ранен, бесчисленные грабежи. Надо думать, там обосновалась банда. Подозрения падают на двоих новоприезжих, остановившихся у некоей тети Паши. Мы навели о них справки - что же, оба демобилизованы из армии и работают у нас в городе в ремонтных мастерских. Работают не очень хорошо, но и ничего плохого за ними не замечено. Теперь - сегодняшний столб. Никак пока не соображу, зачем он им понадобился. ..

- Жителей пугают, - предположил белокурый паренек.

- Да они и так уже напугали. Нет, этот столб для нас.

- Дразнят? - спросил Водовозов.

- Может, и так. А может, и еще какие дели. Словом, все силы сейчас на поселок. Васильков, я прошу тебя разузнать, откуда они взяли столб. Рябчиков,- обратился он к белокурому пареньку, - займись домом этой самой тети Паши (парень откозырял, не вставая с подоконника). Ты, Павел (это к Водовозову), как только освободишься от Сычова, пойдешь в засаду на дорогу. Пока всё.

- Постойте, товарищи, так нельзя, - вмешалась женщина в кепке, - у нас есть еще один вопрос - это кружки. Есть решение организовать кружок «Безбожник» и всем коллективом вступить в общество «Друг детей».

- Да, товарищи, - устало промолвил Берестов, - записывайтесь в кружки.

Никто теперь в поселке не сомневался, что парни, поселившиеся у тети Паши, из Левкиной банды. Не верила этому одна только Милка Ведерникова.

- Никакие они не убийцы, - говорила она.

- Откуда ты знаешь? - спрашивали ее.

- Знаю, - отвечала она уклончиво.

О, Милка могла бы им ответить. Она знала от тети Паши, что один из ее жильцов, Николай, был на фронте и совсем недавно демобилизовался. Тогда многие возвращались из армии. Милка всей душой понимала этих людей: в их глазах еще видения недавних кавалерийских атак, на их лицах еще отсвет ночных костров, им трудно привыкнуть к серым будням. Голодные, в пыли и крови, они спасали страну и отстояли революцию. Они смертельно устали, а вы встречаете их смешками и грязными сплетнями. Впрочем, это неважно: они вас не видят.

Примерно так думала Милка. Ей совсем не нравился Люськин с его толстым носом и срезанным подбородком, но зато Николай произвел на нее большое впечатление.

Николай был молчаливым парнем с правильным, спокойным лицом и падавшими на глаза густыми светлыми волосами. Он всегда ходил, задумчиво опустив голову, а когда в своей неизменной компании сидел на бревне около клуба, казался одиноким.

Однажды ей даже удалось поговорить с ним. Он возился около калитки тети Пашиного дома - что-то пилил там небольшой ручной пилой. Милка как раз проходила мимо, когда он бросил пилу и быстро поднес руку к губам.

- Порезались? - сейчас же спросила Милка.

- Да нет, ничего.

Но Милка все-таки сбегала домой за бинтом и сделала перевязку по всем правилам искусства, ибо кончила курсы сестер милосердия. Он стоял и, опустив ресницы, смотрел, как ложится бинт. Зубья пилы довольно сильно разорвали кожу на этой большой руке с толстыми корявыми ногтями.

Милка работала ловко, быстро перекатывая и перехватывая бинт.

- Так не туго?

- Ничего.

Он не поблагодарил ее, и ей это было приятно, словно он признал ее право заботиться о нем.

Домой она шла как во сне.

- Ты с ума сошла! - сказала ей соседка. -Это же бандит.

Милка не удостоила ее ответом. Теперь она была готова выступить в защиту Николая против целого поселка.

Если Милка и отказывалась считать новоприезжих бандитами, то поселковые ребятишки в этом не сомневались. О доме тети Паши рассказывались кошмарные истории: кто-то в полночь (а в поселке полночь была действительно полночью, а не началом ночи, как в городах) слышал страшные стенания, раздававшиеся там, кто-то видел белую фигуру (непременно белую!), безмолвно тянувшую из окна свои руки. Говорили про какие-то пятна, вовремя не отмытые с крыльца. Словом, говорили все то, что и полагается говорить ребятишкам, собравшимся в сумерках на сеновале.

Сережа Дохтуров… Но прежде всего скажем несколько слов о семье Дохтуровых, которой предстоит сыграть немалую роль в этом рассказе.

Инженера Дохтурова в поселке знали сравнительно мало (он много работал, рано уезжал и поздно возвращался), хотя и очень им интересовались - особенно женщины. Он был хорош собой и походил на морского офицера. Зато тещу его, Софью Николаевну, знал весь поселок.

Она была на редкость бестолковая женщина. Так, например, она могла остановить на улице дядю Сеню, председателя поссовета.

- Нет, вы скажите, - говорила она, - какое право имели они отнимать у людей землю?