Болотные огни

Милка долго соображала, как ей лучше выйти из клуба - пораньше или, наоборот, позже, когда все уже пройдут. Однако решать ей не пришлось, ее вынесло вместе со всеми и вместе со всеми затерло у входа. Милиционеры, с трудом расталкивая толпу, прокладывали дорогу, по которой должен был пройти подсудимый, и Милка, как назло, оказалась в образовавшемся проходе.

- А ну, гражданка! - очевидно нервничая, крикнул ей милиционер.

Понимая, что сейчас проведут Дохтурова, Милка металась, стараясь втиснуться в толпу, но после бесплодных попыток просто стала сбоку. Когда инженер, конвоируемый двумя очень серьезными милиционерами, показался в проходе, она закрыла глаза, а когда открыла их, он уже прошел. Милка глядела ему вслед.

И вдруг он оглянулся. Он взглянул прямо на нее, просто окинул ее веселым взглядом и пошел дальше.

«Что он хотел этим сказать? - думала дорогой Милка. - Ну что, допрыгалась, это он хотел сказать? Прославилась на весь город?»

Однако она сама понимала, что не то выражал его веселый взгляд. «Не унывай, - говорил он. - Я знаю, ты такая же девица легкого поведения, какой я диверсант. Главнее - это верить». Да, это подходило. «Держи гордо глупую свою голову, равнение на меня» - да, это тоже подходило. На душе у Милки стало вдруг очень легко.

«Ну что же, поборемся, - с внезапной отвагой подумала она, забыв о всех горестях, забыв даже про бандитские угрозы, - и напрасно. Именно в эту минуту Левка устраивал Николаю скандал.

- Тебе было поручено, - шипел он, - тебе поручили сделать так, чтобы она не пришла. А ты что сделал?

- А что я мог сделать? Ведь пришить ее сейчас мы не можем? Я ей сказал, что…

- Сказал! Значит, не так сказал! Про сиреневые кусты ты тоже сказал!.. Ребятишек с вами резать можно, а дел делать нельзя! Да понимаешь ли ты, что сейчас, после этих проклятых перчаток, мы не можем допустить ее выступления, это тебе понятно?

Николаю это было очень хорошо понятно.

- Вот что, - сказал Левка, - сегодня же любым способом - слышишь ли? - любым, ты добьешься ее молчания. Но помни: концы в воду. Это в твоих интересах, не в моих. Можешь идти.

- А вообще, - продолжал Левка, когда Николай ушел, - ничего страшного пока не произошло. Единственное, что могло бы нас действительно погубить, это кровавое пятно, с которым по невежеству мы так идиотски попались. Однако они теперь и пискнуть побоятся об этом пятне. Наука - великая вещь! А в общем у нас нет оснований для паники. Как ты считаешь, мама?

Мама сидела тут же, держа на коленях дрожащую свою собачонку, которую мерно и, видно, машинально гладила узкой рукой. Кроме Васьки, у них никого не было.

- Так как ты считаешь, мама?

- Lе vin еst tire, - резко произнесла мама, глядя в окно.

- Как вы сказали? - робко спросил Васька.

Мама не ответила.

- Мать говорит, ну; вроде, взялся за гуж, не говори, что не дюж, - пояснил Левка, - раз начали, нужно продолжать. А начали мы неплохо. А что по-том, хотели бы вы знать? А потом пойдет совсем другая жизнь. Мы не для уездных городишек созданы. Не так ли, мама?

- А если вернется старая власть? - спросил Васька.

- Ну, что же, - ответил Левка, - у нас есть заслуги и перед этой властью.

Милка не знала о разговоре между Левкой и Николаем, а мимолетная встреча у ворот заставила ее позабыть о бандитах, и все-таки она была очень рада, когда по дороге встретила Бориса.

- Ты сегодня не мог бы побыть со мной, Боря? - попросила она.

- Понимаешь, не могу, - смутившись, ответил он, - мне до зарезу нужно быть в розыске - очень уж горячее время, и Костя в бегах.

- Может быть, мне пойти с тобой в розыск?

- Да нет, - еще более смутившись, ответил он, - если нужно будет, тебя вызовут.

Милка обиделась и пошла домой. Борис проводил ее до калитки.

В доме было пусто. Старая квартира, со множеством передних, коридорчиков и закутков, была темна и захламлена. Родственники, у которых она остановилась, еще не пришли с работы. Стало тоскливо.

«Что за несчастье такое, - думала она, - все одна да одна. Зачем они меня одну оставили?»

В это время в дверь постучали: какой-то мальчишка беспризорного вида принес ей записку - Борис, по счастью, все-таки звал ее в розыск.

Однако у самого дома ее встретил Николай.

- Пойдешь со мной, - сказал он торопливо,- отдай записку.

Милка не поняла, зачем ему записка, написанная Борисом, еще меньше поняла она все, что произошло дальше. Неизвестно откуда появился Костя.

- Графиня, - сказал он, изысканно кланяясь и почему-то вынимая из-за уха окурок, - позвольте вам напомнить, что вы свернули не туда, куда надо.

И он взял ее под руку. Милку поразила ярость, написанная на Николаевом лице.

- Нехорошо, гражданин, - сказал тоже неизвестно откуда возникший милиционер, - зачем пристаете к барышням.

Между тем Костя, оглядываясь, с улыбкой уводил Милку по улице.

- Если тебя спросят, кто самый умный мужик на свете, - говорил он, - отвечай не задумываясь: Денис Петрович.

А Денис Петрович в это время был у постели Водовозова. Здесь собрались все больничные врачи, в дверях стояла сестра со шприцем.