Болотные робинзоны

Маринка собрала картофельную шелуху в пустой горшок, и близнецы, внимательно следившие за ней, разом протянули руки и взялись за края горшка.

– Сами, – начал Павлик.

– Дадим, – договорила Наталка и, переваливаясь и дёргая горшок в разные стороны, они направились к колышку, у которого Манька сердито трясла головой, стараясь сбросить с рогов крепко привязанную верёвку.

– Долго не ходите, – сказала бабушка Ульяна, обращаясь к деду Никите и Саше. Губы её задрожали, и она на минуту замолчала. – Да по сторонам лучше смотрите, не то пропадёте, и малые мои тут пропадут: не сберегу их я, одна-то…

Саша подошёл и крепко обнял её.

– Хорошая ты какая, бабушка, – проговорил он, – как мама. Она тоже всё о других думает.

– А про кого же мне думать-то? – искренне удивилась бабушка Ульяна. – Вот вам мешки, верёвку Манькину тоже возьмите, за ней днём и так ребята доглядят, а вам сгодится.

Спускаясь с холма на зелёный зыбкий мох, Саша вёл себя увереннее. Многочисленные отметки на тощих сосенках смотрели, точно дружеские глаза, предупреждая об опасности, и, глядя на них, Саша уже не чувствовал себя таким беспомощным, как в первый раз.

Он готов был верить, что страшная Андрюшкина топь почти подружилась с ним, и с трудом сдерживал шаг, так как видел, что дед Никита едва за ним поспевает.

– По хоженому иди, – предупреждал старик, тяжело налегая на палку. – Хоженое, оно теперь нам друг, нас метками привечает. А нехоженое злыми окнами стережёт.

Саша удивился: мысли старика совпадали с его собственными. Зарубки, сделанные им внизу, у самой земли, отмечали километр за километром.

Когда тропинка вывела их к берегу Малинки-реки, дед Никита тронул Сашу за плечо.

– Хорошенько смотри, Сашок, – тихо проговорил он. – Хорошенько смотри. – А то на немцев как бы не наскочить.

Саша, не отвечая, схватил деда за руку, и оба они поспешно пригнулись за кустом: тяжёлые шаги и треск веток послышались так близко, что у них захватило дыхание.

– Му-у-у… – жалобно раздалось за кустами. Рыжая корова с глубоким, как у быка, подгрудком и белой звёздочкой на лбу высунулась из кустов и стояла, недоверчиво косясь блестящим карим глазом. Напуганная всем происшедшим, она дичилась, боясь подойти ближе.

– Ой, дедушка, смотри! – и Саша в волнении так взмахнул руками, что корова испуганно попятилась на-, зад в кусты. – Смотри! Мы её домой уведём, на остров, хорошо?

– Ну, леший, а не корова, – проворчал дед и облегчённо вздохнул. – Далось ей из кустов лезть. Я так и думал – немцы. Дарёнкина это Рыжуха, пускай Дарёнкиных ребят и продовольствует.

– Му-у-у… – опять послышалось мычание, но ещё более низкое, и рядом с рыжей появилась огромная чёрная голова с широкими крутыми рогами.

– Мишка! – взволнованно воскликнул дед Никита. – Совхозный бык, нам на время даден. Жалко, порежут, его волки, ну да людей больше пропало! – И, махнув рукой, старик отвернулся.

Держа верёвку за спиной, Саша подходил к Рыжухе. Она попятилась и тихо замычала, словно жалуясь и прося помощи. Саша спокойно заговорил с ней и, протянув руку, осторожно погладил шелковистую кожу на шее. Рыжуха вздрогнула, но верёвочная петля уже скользнула на рога, а другой конец верёвки Саша прочно привязал к дереву.

– Бык-то нам на мясо сгодился бы, – сказал дед Никита. – Он от Рыжухи не отстанет. Пойдём пока в огород, а там подумаем.

Речная вода приятно охлаждала ноги. Деревня, вернее место, на котором была деревня, казалось совершенно пустынным. Дарёнкин огород начинался от самой реки, и копать можно было почти у самого берега.

– Дедушка, смотри! – Саша, нагнувшись, сразу вырвал два куста и тряхнул ими в воздухе. На корнях гроздьями висели крупные картофелины.

– Богатство-то какое! – сокрушался дед Никита. – Копать-то – в раз накопаем. А вот как таскать станем?

Но Саше пришла мысль, от которой он даже подпрыгнул.

– А мы один мешок на Рыжуху, а другой на Мишку, – воскликнул он. – Полные мешки наберём, они донесут. Он смирный, Мишка? Не бодается?

Дед Никита одобрительно кивнул головой.

– Ладно ты придумал, молодец. Мишка, он даром что бык, а смирнее телёнка. Вот если утонут только, да ещё с картошкой…

– По меткам пойдём, дедушка, – уверенно сказал Саша. – Я теперь… – однако он вовремя вспомнил, что топь не любит хвастовства. – По меткам пойдём, – повторил он, – давай сыпать полнее.

– Довольно, – остановил дед Никита. – А то его вперекидку не положишь. А ну, пособи поднять.

– Я… я не думал, что картошка такая тяжёлая, – проговорил через некоторое время Саша. Он, стоял, еле переводя дух, около мешка, который только что перенёс через реку. – Она такая тяжёлая, как камни. Правда, дедушка?

– Есть легче, чем несть, – отозвался дед и, поставив мешок на землю, рукавом вытер мокрый лоб.

Рыжуха помотала головой, но быстро примирилась с тяжёлым мешком, который дед Никита ловко приладил ей на спину. Мишка сердито засопел и погрозил рогами, но, увидев, что Рыжуха спокойно тронулась с ношей по тропинке, согласился следовать за ней даже без верёвки.