Болотный Человек Bogman

Все воскресное утро я копалась в саду. Надо было где-то пополоть, где-то полить, где-то подпереть, а где-то подрезать. Кот молча шуршал там и сям и придавал саду чувство обитаемости. Моя беседка — моя гордость. Мне ее построил папа, когда в гости приезжал, и ее теперь увило розами, за которыми надо ходить, как за малыми детьми. Времени у меня в обрез, но я лучше сама не поем, а в сад выскочу, чтобы проверить, не завелась ли тля и не надо ли подлить воды в бак. Теперь две узкие клумбы ломились от огненных настурций, пестрых петуний и белоснежных ромашек. Сирень и магнолии давно уступили цветущий сезон летним кустам, и теперь азалии и прочие рододендроны окружили мой крохотный оазис плотной стеной. Теперь любопытной соседке никак не заглянуть через забор. У меня даже есть малюсенький пруд, почти лужица на полтора метра. Но он достаточно глубок, и живут в нем только водяная лилия, шесть золотых рыбок и три водомерки. Такой же микроскопический фонтанчик циркулирует в нем воду бесшумным насосом, а рядом стоит каменная Пандора со своим ларчиком. Она ростом по колено, у основания покрыта мхом и плющом, но оттого, что она такая маленькая, весь сад кажется приличным, если смотреть на него из окна. Конечно, я бы развернулась в саду побольше, но у меня денег не хватит. Да и времени тоже.

Теперь, еле-еле отмыв руки и прихрамывая (прошлой ночью кто-то в клубе отдавил-таки мне ступню), я выволокла раскладное кресло под тень давно отцветшей мимозы и повалилась на него с кроссвордом и парой яблок. Кроссворды мне присылают родители, и я с их помощью освежаю русский язык. Слова на научные темы пока идут хорошо, а литература и кино — уже с натугой. Имена незнакомых звезд и телеведущих российских каналов я даже не пытаюсь угадать, так как спутниковое телевидение мне пока не по карману. Да и из старых артистов я уже мало кого помню. Только лица их кажутся немного знакомыми. Совсем другой мир для меня теперь — Россия. Многие спрашивают, не скучаю ли я. Скучаю. Но то, по чему я скучаю, уже не существует. Я не имею в виду политическую или экономическую систему. Я скучаю по людям, которые изменились, по городу, который стал другим, по рутине, которой больше нет, по ценностям, которые переоценились, по атмосфере, которой, возможно, и не было, а мне теперь кажется, что была. Может быть, они еще существуют, но я не хочу ничего этого проверять и портить. Пусть мои воспоминания не изменяются, и делать мне там больше нечего.

А пока я даже не думала об этом. Пора прервать труды садовые. На прошлой неделе я увлеклась так, что устала как шахтер, перегрелась на солнце и закончила страшной головной болью. Поэтому на сегодня хватит. Я устроилась поудобнее. Из гамака уже слышался храп. Это удобное место заняли кот с Катюшкой. Наушники от айпода свисли до самой земли. Под журчание воды, попискивание птиц и под постукивание бамбуковых палочек на висюльке (подарок Ланы, сувенир из Португалии) я не смогла разгадать и половины. Забытые слова русского языка перестали всплывать в памяти, и я задремала. В соседнем лесу шумел ветерок. Было тепло и томно. Счастье можно сотворить своими руками. Особенно если помнить, как мало нам на самом деле надо для счастья. Si Hortum In Bibliotheca Habes Deerit Nihil… Мне надо покоя, совсем чуть-чуть…

Телефон, конечно, зазвонил. Как же ему не зазвонить? Едрена мать! Если это Стив, обругаю по-черному. Если это кто-то из Катькиных приятелей, то больше они сюда никогда не позвонят. Ручаюсь. А если это Фил, то одним богмэном на свете станет больше.

— Алло!

— Привет.

Это был Том, но для него я еще не придумала кары, поэтому только поперхнулась застрявшим в горле снарядом.

— Не помешал?

— Ну что ты? Конечно нет.

— Есть время?

— Сейчас?

— К трем получится?

— Куда приехать?

— В Маргейт. В участок.

— Это же в Кенте! Не в Эссексе!

— Мы тут кое-кого арестовали.

— Да ну! Кого?

— Приедешь, увидишь.