Болотный Человек Bogman

— А знать никак нельзя. И мучиться — это как раз неправильно. Главное, что уж если сделал выбор — окончательный, бесповоротный, на всю жизнь, — то потом не сетуй на последствия. Их надо уметь принять как личный и индивидуальный тест. Правильный это был выбор или нет, это вопрос удачи. Главное — поверить и рискнуть. Выбор окажется правильным, если доверять судьбе. Она предлагает выбор — выбирай и живи с этим результатом, преодолевай последствия как урок, тебе самой судьбой преподанный.

Я в глубине души сморщилась от досады, с большой надеждой, что это не отразилось на лице. Эх! А так хорошо начал! Я дам ему последний шанс.

— Но ты же сказал сам, что мы должны быть осторожны. Каждый человек должен хорошенько подумать и все взвесить.

— Как раз этого я и не говорил. Если бояться последствий, то так никогда и не выберешь. Правильный выбор должен быть спонтанным и честным. А дальше — вопрос принятия последствий. Это и есть экзамен жизни. Telle est la vie.

— Это уже не жизнь, а лотерея. Ты сам себе противоречишь. Ты же не преступник, а полицейский. Значит, ты видишь различие между правильным и удачным выбором.

— Я же не один на свете. Ты сама объяснила разницу между понятиями свободы?

— Терри…

— Вот я и говорю тебе. Выбери меня.

Он вдруг остановился, хотя музыка все еще играла, и в этот раз пела Анни Леннокс.

— Я не плохой выбор. Вот увидишь.

Я от неожиданности продолжала покачиваться в такт музыке еще минуту. Из простенького динамика «Юритмикс» долбил про сладкие сны… Everybody is looking for something…

— Постой… ты думал, что я…

— Нет, не думал, — Терри заговорил медленно, как бы давая мне время на пропитку, — это я решил воспользоваться моментом и вставить этот вопрос в разговор. А про смысл жизни — я абсолютно серьезно.

— А если я не согласна с твоей формулировкой? Про выбор все это было очень убедительно, но смысл теряется, как только касаешься причин.

— Объясни тогда мне сама.

— Подозреваю, что ты в Бога веришь.

В этот момент Терри был вовсе не так красив. Он поймал меня врасплох этой темой, но теперь у него самого подергивались его шикарные брови, как чуткие антенны кота. Голос стал хриплым, а глаза моргали часто и трогательно. О чем я, собственно, хотела ему рассказать? А с чего мы вообще начали? Он осторожно ответил:

— Моя семья — все католики, но сам я не особо религиозен. А что?

— А то! Я делаю выбор, это верно, но только по доступным мне фактам, которые довольно упрямы. Верующие же считают, что выбор делаем не мы сами? Нет, конечно, мы выбираем, что поесть и куда пойти… в отдельно взятый момент и в отдельно взятом месте. По-вашему, что определяет это место и время? Я говорю про возможность выбора. Она нам либо дана, либо не дана. Кем-то или чем-то? Как «не особо религиозный» ты назвал это что-то судьбой. Был бы ты католиком, ты говорил бы про Господа Всемогущего! Мне ни то, ни другое не подходит. Для меня это было бы кучей неопределенных условий и условностей, кем попало трактуемых.

— А почему бы и нет? С моей позиции, он и есть сама удача… или неудача. Мне остается только выбирать, угадывать, что он для меня запланировал.

— Ну вот. Для меня, если выбирать, то рассчитывать только на себя и как следует анализировать причины. По всем доступным факторам, а не только по тем, которые нам нравятся.

— Но мы не можем знать все факты. Я не говорю про то, что общество создает законы и условия для правильного выбора, безопасного и полезного для всех. Или про то, что, контролируя этот порядок, мы наказываем человека лишением свободы и выбора за то, что он сам сделал неправильный выбор. Я говорю про то, что иногда важный выбор за нас делает что-то другое. И мы просто вынуждены угадать и рискнуть. И тогда это будет единственным возможным поступком. В этом смысл жизни. Удачный выбор — радуйся. Неудачный — смирись и не делай глупостей. Отец бы сказал — на то воля Божья.

Я подумала и решилась:

— Мне нравится идея про выбор. Мне не нравится идея про шанс. Это карточная игра… рулетка. Ни о каком настоящем выборе и речи быть не может.

Терри отошел от меня на шаг.

— Это интересно. Например?

— Например, ты хочешь стать знаменитым певцом. Очень хочешь! Ты тратишь время и деньги на уроки, на музыкальный инструмент… гитару, например. Любящие друзья и родители твердят тебе, что ты прекрасно поешь. А когда ты предстал перед профессиональным жюри, они тебе говорят, что ты бездарность, и твой самодельный диск никто не покупает. Что тогда?

— Я приму удар как мужчина и найду другое занятие. Не скандалить же?

— Это хорошо, что ты такой. Но сколько лет и денег потрачено? Сколько потерянных возможностей? Кто-то на твоем месте будет скандалить, биться об лед, тратить еще и больше терять. Это у многих называется упорством и целеустремленностью.

— Это был бы твой выбор?

— Нет, я тоже не стала бы биться. Но это не смирение, а нежелание тратить впустую то, чего потом уже не вернешь.

— А что тогда?

— Я бы постаралась не оказаться в этой ситуации изначально.

— С твоей-то упрямостью?