Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

Проводившееся с 1911 году состязание являлось, прежде всего, испытанием участников и их автомобилей на выносливость. Как писал один журналист: «С какого-то момента там даже самым уважаемым гонщикам с безупречной репутацией начинают мерещиться слоны в розовых пижамах на главных дорогах Франции, где никаких слонов не водится. В этом-то и есть вся соль этого пробега».[93] Каждую зиму устроители привносили какую-нибудь новую загогулину в и без того витиеватый регламент Ралли Монте-Карло, дабы гарантированно выжать из авто и их водителей все соки до последней капли. В январе 1932 года участники могли по своему выбору стартовать из любого из девятнадцати отдаленных пунктов, включая норвежский Ставангер, Гибралтар, Афины, Джон о’Гроутс на севере Шотландии и Палермо в Сицилии. Лишь финишная черта, как и всегда, оставалась в Монте-Карло.

Чем длиннее пройденная дистанция, тем сложнее задача и тем больше очков будет начислено экипажу, который ее преодолеет. На каждом из маршрутов были размещены промежуточные контрольные пункты, на которых участникам полагалось отмечаться в доказательство того, что они проходят маршрут со средней скоростью не ниже 40 км/ч. Навскидку этот минимальный темп показался Марсильяку смехотворно низким, но Люси ему растолковала, насколько трудно в него уложиться даже без учета остановок на сон и прием пищи, дозаправки и устранение неисправностей, возможные проблемы с навигацией и дорожные происшествия.

Шеллы выбрали второй по общей протяженности маршрут длиной около 3700 км – из приполярного города Умео на северо-востоке Швеции. Если все пойдет нормально, они уложатся в четыре дня безостановочной езды с тремя ночевками. По прибытии в Монте-Карло экипажам предстоит пройти еще и серию изощренных испытаний на мастерство водителей и надежность автомобилей с начислением бонусных и вычетом штрафных баллов, после чего будет объявлен окончательный победитель. Марсильяку, хотя он и был не из трусливых, стало как-то не по себе от перспективы столь авантюрного заезда по, как выяснилось, обледеневшим северным дорогам, да еще и с женщиной за рулем. К счастью для себя он удержался от озвучивания своих страхов, равно как и от расспросов о мотивах, побуждающих мать двоих сыновей-подростков принимать участие в столь опасных соревнованиях. Заикнись он об этом – пришлось бы ловить другой экипаж.

Через неделю после того ланча Шеллы заехали в пять утра к редакции Le Journal за Марсильяком. Снаряжены они были будто в полярную экспедицию. На Люси были теплая водонепроницаемая куртка, шерстяные брюки и коричневые кожаные ботинки с голенищами до колен. И Лори, неделей раньше представший перед Марсильяком худосочным клерком похоронного бюро, облачившись в дубленку и сапоги с меховым подбоем, вдруг обернулся пышущим силой великаном.

Их черная, среднеразмерная туринговая Bugatti T44 с изящной красно-серебристой окантовкой летящих линий кузова была экипирована не хуже: крылья с брызговиками; запаски по обоим бортам; целых три фары на защитной раме перед решеткой радиатора. Внутри тоже хватало оборудования: отделения для провизии, инструменты и всевозможные приспособления, включая монтировки, лопаты, тросы, колесные цепи и всевозможные лебедки, блоки и рычаги для вытягивания авто из грязи или придорожных кюветов. В общем, там было столько всего, что Марсильяк с большим трудом освободил себе место на заднем сиденье среди груд багажа, одеял и оборудования для кино– и фотосъемки. Компанию ему там составил француз Эктор Пети, победитель Ралли 1930 года, которого Шеллы согласились подбросить до Умео, поскольку тот отправил собственную машину к месту старта морем.

– Никогда еще Нанук[94], отправляясь на север, не взваливал на свои плечи столько поклажи, – пошутил Пети, и они тронулись в путь.

– Когда спать-то будем? – поинтересовался Марсильяк ближе к ночи.

– Тогда, когда ни у кого сил не останется вести машину, – откликнулась Люси из-за руля. В такие моменты они останавливались на обочине и дремали прямо в кабине Bugatti.

Люси проводила за рулем никак не меньше времени, чем Лори. В стойкости она мужу ничуть не уступала, а в скорости его даже чуть-чуть превосходила. На шестой день им предстояло преодолеть заключительное плечо маршрута до Умео.[95] Часть экипажей снялись с соревнований еще до старта гонки и отправились восвояси. Одному раллисту судьба и такого шанса не предоставила. Пытаясь избежать столкновения с оказавшейся за поворотом гужевой повозкой, он вылетел с дороги, опрокинулся и разбился насмерть.

В Сундсвалле, километров за триста до Умео, Люси перебралась на заднее сиденье вздремнуть, за рулем остался Лори, а Марсильяк был за штурмана. Сам он на водительское место так ни разу и не сел, не осмеливаясь рисковать чужой машиной. Стояла еще глухая ночь, и к тому же покрытую десятисантиметровой коркой льда дорогу окутывал густой туман.

– Ты уверен, что мы правильно едем? – переспросил Лори через какое-то время после пройденной незадолго до этого развилки. – Может, надо было там свернуть?