Большая гонка

Даже если он начнёт общение с нею с нуля, она всё равно не станет прежней. Для игрока, для Хасти, она умерла. Контрольные системы стёрли всё то, что делало Имамуру «его Имамурой». А Хасти любил именно её, а не чистую базу данных нового эн-пи-си. И дело не во внешности. Таких красивых оболочек в игре миллионы. Но та Имамура, что жила с ним — единственная. И можно без сомнений сказать, что она умерла.

Один умник, из тех, что любил покопаться в настройках или погонять в древние игры на Арене, утверждал, что механизм уничтожения неписей заложен в них изначально. Типа, в какой-то момент их личность достигала такого уровня сложности, что не хватало всех творческих контуров, которые эту личность создавали.

Неписи становились почти как люди. Они могли вести сложные беседы, понимали смысл сарказма. Они помнили всё, что им говорил игрок, и могли комбинировать эти данные, создавая иллюзию мыслительной деятельности.

Но бесконечного развития — не существовало. Ибо куда развиваться неписи, которая стала почти человеком? Стать лучше человека? Не смешите, мои творческие контуры, как говорил Умник.

После достижения потолка в потреблении ресурсов контрольных систем, неписи уничтожались. Процесс уничтожения всегда маскировался или под несчастный случай, или под смерть во время квеста.

Квеста, который игрок никогда не завершит.

Умник даже потешался над Хасти Торпедо:

— Вы, игроки, которые воспитываете и влюбляетесь в неписей, влюбляетесь в самих себя. Вы любите своё отражение в том наборе алгоритмов, которым становятся неписи после долгого общения с вами.

— Сам ты дурак! — ответил Хасти Умнику. — Иди, и катай в свою старпёрскую Доту Файв.

Хасти мог повторить последовательность действий и собрать себе второй Chrysler Turbine Car. Но повторить восемь тысяч часов общения с Имамурой невозможно.

Допив пиво, Хасти Торпедо поднялся из-за стола. Игровой алкоголь действовал быстро, но отпускал так же быстро. Пять минут — и никакого эффекта опьянения.

Даже если Умник и прав? То смерть Имамуры — это смерть частички Хасти. А убивать себя он не позволит. Он отомстит. И не здесь, не в игре. Он убьёт её убийцу там, где он не сможет возродиться.

Он убьёт его в реальной жизни.

Хасти Торпедо вышел из бара и посмотрел на Свифтвилль.

Город Свифтвилль опутывала знаменитая Эстакада Петренко — дико сложная сеть взаимосвязанных эстакад, тоннелей, боковых ответвлений и телепортов. Каждую тысячу часов Эстакада Петренко проходила переконфигурацию, после чего карты Эстакады, созданные игроками, становились бессмысленными, ведь все дороги и туннели поменялись. Новичок мог реально потеряться в ней. Для выхода из этого лабиринта было проще самоубиться, и оказаться на станции возрождения «Проектория».

Хасти Торпедо помахал ключами от Тойоты и обратился к одному из игроков начального уровня:

— Хочешь тачку бесплатно?

— Какую?

— Тойота.

— Не, на хер не надо, спасибо.

Игрок пошёл дальше, а Хасти вышвырнул ключи. Потом вызывал интерфейс из режима «Не беспокоить»:

— Ка-эс Первого Обвода. Выход.

Хасти Торпедо, ты уверен, что хочешь покинуть Адам Онлайн до окончания смены в ванне техаррации?

Внимание: досрочный выход означает, что ты не сможешь вернуться в Адам Онлайн до окончания срока восстановления.

Хасти последний раз глянул на оранжевый диск солнца, пробивавшийся сквозь гигантскую сеть Эстакады Петренко. Смена суток в игре происходила чаще, чем в реальности. Солнце быстро уходило вниз.

Он закрыл глаза и подтвердил выход.

Бинарный массив

Нейля Валеева — один из лучших специалистов по киберпреступлениям. Расследуя причину аномальных процессов в игровой виртуальной вселенной, она обнаруживает, что человечество скоро перестанет быть вершиной эволюции.

Так ли это? Или же аномалия — это просто тщательно замаскированный результат работы хакеров из враждебного государства?

110001

Обнажённая девушка стоит напротив раскрытого окна. Ноги слегка расставлены вширь. Руки вытянуты в стороны, словно она пытается достать кончиками пальцев до стен.

Никаких признаков жизни: ни дыхания, ни движений глаз. Слегка вьющиеся кончики её светлых волос монументально неподвижны — нет ветра, который должен их разметать.

Девушка незыблема, как мир за окном: улица города с высоты пятого этажа. Неподвижны прохожие. Замерли их короткие синие тени от полуденного солнца. Над седлом «Сузуки Бандит» в комичной позе завис мотоциклист.

Напротив раскрытого окна с обнажённой девушкой замер голубь с испуганно выпученным глазом. Растягивает крылья так же, как и девушка руки.

…

Громкий вздох.