Большая грудь, широкий зад

— Ну, это поправимо, — усмехнулся Сыма Лян. — Дядюшкину болезнь беру на себя. Значит, так, мэр Лу, я вкладываю сто миллионов в строительство самого высокого отеля в центре города. Расходы на реставрацию старой пагоды и уход за ней тоже моя забота. Что касается птицеводческого центра Попугая Ханя, то сначала пошлю туда человека, чтобы выяснить, что и как, и после этого приму решение, вкладываться в это дело или нет. Ну а в целом ты ведь отпрыск семьи Шангуань, мэр города, и я тебя всегда поддержу. Но такого, чтобы бабушку связывали, лучше чтобы больше не было.

— Ну это я гарантирую, — заявила Лу Шэнли. — Теперь с бабушкой и её семьёй будет самое что ни на есть почтительное обхождение.

Церемония подписания договора между правительством Даланя и крупным южнокорейским бизнесменом Сыма Ляном о строительстве в Далане большого отеля проходила в конференц-зале отеля «Гуйхуа-плаза». После окончания мы поднялись с ним на семнадцатый этаж, в его президентский люкс. В зеркальном полу я увидел своё отражение, а на картине, украшавшей стену. — обнажённую женщину с кувшином на голове. Соски у неё торчали, как ярко-красные спелые вишенки.

— Брось на эту ерунду пялиться, дядюшка, — усмехнулся Сыма Лян. — Погоди немного — посмотришь на настоящие. — И крикнул: — Маньли! — На его зов явилась та самая метиска. — Помоги дядюшке помыться и переодеться.

— Нет, Лянчик, что ты! — замахал я руками.

— Ну мы же не чужие друг другу, дядюшка! И тяжкие времена пережили вместе, и счастливыми вместе наслаждаться будем. Захочешь чего из еды, из одежды, развлечений — только скажи. И давай без церемоний, если не хочешь меня обидеть.

В похожем на абажур коротком платьице с тонкими лямками Маньли повела меня в ванную.

— Как пожелаете, дядюшка, всё можно, это сказал господин Сыма, — обаятельно улыбнувшись, произнесла она на жутком китайском. И принялась снимать с меня одежду — ну совсем как в своё время Одногрудая Цзинь. Я пытался сопротивляться, но сил не было, и это больше смахивало на активное сотрудничество. Обноски мои она разодрала на куски, как мокрую бумагу, и засунула в чёрный пластиковый пакет. Оставшись голышом, я опять прикрылся руками и присел на корточки, как Пичуга. Она указала на огромную ванну кофейного цвета:

— Забирайся в горшок, почтенный! — Было видно, что она невероятно довольна тем, что ввернула китайское речение, а я струхнул. Как говорится, трудно отказаться от такого великодушного предложения, в горшок так в горшок.^[226]

Она

повернула несколько кранов, и из отверстий по периметру ванны забили сильные струи горячей воды. Будто нежными кулачками, они массировали мне поясницу и спину, смывали с тела многолетние слои грязи. Маньли надела пластиковую банную шапочку, скинула платьице-абажур, сверкнув на миг обнажённым телом, и запрыгнула в ванну, как Нечжа^[227]

в океан. Она оседлала меня, нанесла на всё тело прозрачную жидкость для мытья и принялась тереть, волохая меня туда-сюда. В конце концов я набрался смелости и ухватил её губами за сосок. Хихикнув, она тут же оборвала смех, потом снова захихикала и опять умолкла, как дизель, который ждёт, чтобы его завели, но никак не заводится из-за неумёхи заводящего. Потом быстро смекнула, что со мной каши не сваришь, и возбуждённо торчавшие соски тут же печально сникли. Деловито, как медсестра, она вытерла мне спину, причесала и помогла надеть свободную, мягкую ночную рубашку.

На другой день вечером Сыма Лян пригласил сразу семерых симпатичных девиц, и когда доллары сделали своё дело и девицы скинули одежду, обратился ко мне:

— Дядюшка, обжорами становятся потому, что не наедаются досыта. Разве ты не кричишь целыми днями, что хочешь потрогать грудь? Вот, изволь, натрогайся всласть — пышные и худосочные, большие и маленькие, белые и смуглые, жёлтые, розовые, плоды граната с разверстыми ртами и косоротые персики. Хочу, чтобы ты в полной мере утолил своё влечение к титькам, до конца насладился бы прелестями бытия.

Хихикающие девицы стаей вертлявых обезьянок перебегали из комнаты в комнату, притворно смущаясь и закрывая грудь руками.

— Что за спектакль, девочки! — рассердился Сыма Лян. — Дядюшка — специалист по женским грудям, управляющий компании по производству бюстгальтеров. Ну-ка все убрали руки, пусть посмотрит и потрогает.

Они выстроились в очередь и стали подходить ко мне одна за другой. Как во всём мире не найти двух одинаковых листьев на дереве, так нет и совершенно одинаковых грудей. Семь пар, разных по форме, разного цвета, со своими особенностями и запахом. «Раз уж мой племянник потратился, — думал я, — нужно попользоваться на всю катушку, поддержать его добрые намерения». На лица я даже и не смотрел: лицо женщины — это лишние хлопоты. Глянул на грудь — считай, посмотрел в лицо; ухватил ртом сосок — всё равно что ухватил душу.