Большая и грязная любовь

Шеф красноречиво изогнул бровь, но пояснять все равно не стала. Не из вредности, я в самом деле боялась накаркать.

Ведь сегодня суббота! Понимаю, что глупо, понимаю, что эта реальность настоящая, а не подстроенная, и никаких неудержимых привязок тут нет, но… Черт возьми, все равно страшно! Это что-то из области бессознательного, что-то из серии условного рефлекса. В прошлый раз тоже беды не предвиделось, а в итоге…

Дверь открыла худенькая женщина в форме прислуги. О том, что женщина не из простых, говорили глаза – почти бесцветные, с чернющими вертикальными зрачками.

– Глеб Игоревич, – учтиво кивнула она. – Кристина Анатольевна.

Уф! Меня и тут знают? Надо же, как быстро распространяются слухи.

Не дожидаясь ответной реакции, женщина развернулась и потопала в глубь квартиры. Мы, разумеется, за ней.

Жилище Вальтеза мало походило на обитель древнего существа (а в древности собачника я как-то не сомневалась). Ни тебе антиквариата, ни тебе бесчисленных шкафов с книгами, ни старомодной мебели или портретов в костюмах прошлых эпох. Обычная, ничем не примечательная жилплощадь. Типическая-типическая, как и сам Вальтез.

Тот, кому Глеб Игоревич недавно грозился «тихонечко открутить голову», нашелся в кабинете. Он восседал за ничем не примечательным столом, в совершенно непримечательном кресле. Заслышав шаги, Вальтез поднял голову от планшета, одарил широкой, открытой улыбкой. А косматый невыразительный пес, дремавший на коврике у батареи, продрал глаза и приветственно рыкнул.

– И все-таки они встретились, – хитро протянул хозяин дома. И добавил, кивнув на стоящие подле стола стулья: – Присаживайтесь.

Правильно – присаживайтесь и почувствуйте себя на приеме у директора школы… В качестве кого? Ну не родителей точно.

– Ну как поживаете? О чем расскажете?

– Думаю, рассказывать будешь ты, – парировал Глеб. Трепета по отношению к начальству (а ведь Вальтез именно к этой категории относится, да?), инкуб не испытывал.

Прежде чем сесть, Глеб Игоревич переставил стул ближе к моему. Вернее, придвинул вплотную. А потом, приземлившись, еще и руку на мою талию положил.

– Не бойся, не отберу, – прокомментировал эти действия Вальтез.

Зеленоглазый картинно оскалился, сказал не терпящим возражений тоном:

– Вальтез, я слушаю.

Собачник оскалился в ответ, потом потянулся и кивнул.

– Ладно, Глеб Игоревич. Так и быть! С чего начнем?

– Для начала, хочу услышать о том, для чего ты игры с реальностью затеял.

Старший выдал еще одну широченную улыбку, бросил быстрый взгляд на меня и, обозвав болтушкой, начал объяснять…

– Ты, Глеб, вероятно, помнишь мои выкладки на форуме? Те, которые смене реальности для своих посвящены. Помнишь, во что все упиралось?

Глеб ворох риторических вопросов проигнорировал, но Вальтез и не ждал ответа.

– Так вот… Два ключевых фактора… Первый – инертность мышления, наша убежденность в том, что изменить реальность невозможно. Второй – естественное сопротивление среды, убрать которое настолько сложно, что переводит этот фактор в разряд утопий. А неразрешимые задачи, знаешь ли, манят…

Я бросила короткий взгляд на Глеба, чтобы заметить – инкуб страдальчески закатил глаза. Кажется, изменение реальности не первая «неразрешимая задача» на его памяти.

– Мы, я имею в виду лигу тринадцати, все сопоставили и просчитали. Мне, как инициатору, дали карт-бланш. Я начал искать пути решения. И, как понимаешь, нашел. Правда не сам, с подачи Эйрина.

Кто такой Эйрин, я не знала, да и не хотела знать, если честно. Но очнувшаяся интуиции подсказала – упомянутый индивид тоже к лиге тринадцати относится.

– Чем у нас Эйрин увлекается, помнишь? – спросил собачник.

Глеб неохотно кивнул, но Вальтеза хорошая память инкуба не порадовала. Мужчина с типическим-типическим лицом явно хотел высказаться – читай, похвалиться, – поэтому повернулся ко мне и мне же объяснил:

– Эйрин помешан на исследованиях человеческого общества. Не с точки зрения культуры и прочей ерунды, разумеется. Эйрин ваш магический потенциал, связи, разрывы, динамику изменения судеб изучает. Так вот, он подметил интересную особенность, которая вообще-то очевидна, но всерьез никогда не рассматривалась. Наши виды, как всем известно, разделены, но у нас и сходства есть. В частности – к людям можно применить нашу видовую классификацию.

Мама! Куда я попала?!

– Проще говоря, среди людей можно выделить те же подвиды: оборотни, вампиры, высшие и низшие демоны, маги, ну и так далее.

– На основании чего? – буркнул Глеб.

– На основании психических, поведенческих и, как следствие, энергетических особенностей, – пояснил Вальтез.

Кто-нибудь что-нибудь понял, а?

– Например, вампиры. Это даже доказывать не нужно. Совершенно очевидно, что среди людей есть те, кто упивается страданиями окружающих, намеренно выводит на конфликт и, как говорят сами люди, пьет кровь.

– Допустим, – снова встрял зеленоглазый. Совсем посерьезневший, кстати.