Большая игра

В ответ тоже что-то закричали несколько голосов, но Иван слов разобрать не смог. В ушах нарастал звон, словно кто-то раскачивал гигантский колокол, а он, Рудин, находился внутри его. Или, может, это колокол находился в его голове… Звон слился в один бесконечный хоровод звуков, от которого кружилась голова и подгибались ноги. Обрывки мыслей вспыхивали и гасли в его сознании, от страха не способном уже к полноценному существованию.

— Вот и все. Сейчас смерть. Лишь бы не пытали… Господи, я же и не знаю толком ничего… Мама…

Шаг. Еще один. На тяжелых, не слушающихся его ногах Рудин с трудом вышел из-за машины. Руки он с трудом держал поднятыми на уровне плеч, поднять их над головой у него просто не было сил. Водитель шел рядом, неся автомат в одной руке, опустив его стволом вниз. Отойдя от машины на несколько шагов, он бросил автомат вперед на горячий песок и с безучастным видом смотрел на вышедших к ним навстречу людей. Их было человек шесть или семь, Рудин не пытался посчитать. Ему уже было все равно. Он не мог ничего изменить в своей судьбе, и это было то немногое, что его угасающий разум еще осознавал. И осознание этого окончательно лишало его остатков силы воли и силы как таковой. Он медленно осел на песок. Все тело его сотрясала крупная дрожь, а взгляд, очевидно, был настолько полон страха и отчаяния, что приближающиеся к нему люди засмеялись. Белые зубы ярко выделялись на фоне темных, почти черных, лиц. Все нападавшие были одеты в камуфляжную летнюю форму, очень похожую на его собственную. На головах у многих были повязки яркого цвета, глаза троих закрывали темные очки. Когда водитель бросил свой автомат, эти люди тоже опустили свое оружие. И лишь один настороженно поглядывал в сторону автомобиля, держа автомат наизготовку. Он и умер первый. Автоматная очередь оборвала смех. Стрелявший выпустил, как показалось Рудину, весь рожок, такой долгой была очередь. Несколько пуль пролетели так близко над головой, что Иван буквально почувствовал их касание, но боли не было. Пули прошли совсем рядом, но все же мимо него. Когда очередь закончилась, на ногах уже не стоял никто. Четверо умерли мгновенно, включая водителя. Выпущенные веером пули разили без разбора. Еще четверо были ранены, никто из них не был в состоянии вести ответный огонь. Рудин все так же сидел на песке, не понимая, что происходит. Из кустарника неподалеку возник сержант и стремительно бросился вперед к раненым. Раздались несколько выстрелов. В живых остался только один из нападавших. Сэротэтто присел рядом с ним и резко приподнял его голову, повернув лицом к Рудину.

— Ты хочешь с ним говорить?

Иван молчал, непонимающе глядя на невесть откуда появившегося сержанта и на неподвижные тела людей, которые только что собирались убить его самого.

— Ты будешь говорить с ним? Он нужен? — нетерпеливо повторил сержант.

Иван посмотрел на раненого. Лицо ангольца ничего не выражало. Очевидно, он уже смирился со своей участью и ничего хорошего от этих двух белых не ожидал.

Рудин покачал головой, закрыл глаза и устало лег на песок. Он жив. Он жив!!! Остальное не важно.

Раздался еще один выстрел. Рудин не стал открывать глаза, и так все было ясно.

Прошло еще около часа, прежде чем они смогли двинуться дальше в направлении своей базы. За это время Рудин уже пришел в себя и вместе с Ваней укомплектовал рюкзаки водой, небольшим количеством еды, бывшим в машинах, и запасными рожками к «калашниковым». В живых, кроме них, никого не осталось, ни из их конвоя, ни из числа напавших на них партизан. Иван предложил было сержанту похоронить хотя бы своих, но тот покачал головой в ответ.

— Десять человек, слишком много. Нас мало. Очень долго будем копать. Воды тоже мало. Можем не дойти.

Возразить было нечего. Силы действительно стоило экономить, да и задерживаться на месте боя не стоило. Мало ли кого еще принесет нелегкая. Собрав документы у убитых, они оставили тела лежать там, где застигла их смерть. Кто-то так и сидел в расстрелянной машине, даже не успев понять, что произошло, кто-то сжимал в руках оружие, надеясь если не победить, то хотя бы подороже отдать свою жизнь. Конец у всех был один. Каждый встретил свою несшую смерть пулю из АК-47. Каждый заплатил свою цену за дружбу народа Африки с великой северной державой.

— Да здравствует дружба с ангольским народом! — пробормотал Рудин, в последний раз оглянувшись на еще виднеющиеся вдали разбитые автомобили и темные точки тел лежащих возле них людей.

Они прошли не более трех километров, когда диск солнца коснулся горизонта. В отличие от северных широт, где солнце летними вечерами плавно скользит над кронами деревьев и постепенно исчезает из виду, еще долгое время продолжая освещать бегущие по небу облака розовым или багровым цветом, в Анголе солнце, словно уставший солдат, выполняет команду отбой на счет раз-два. Раз! И саванну накрыли серые сумерки. Два! И наступила ночь.