Большая игра

— Докладывайте, майор, — проскрипел тот, устраиваясь поудобнее перед камином.

Владыка Германии пребывал в крайне дурном расположении духа. Затянувшийся парламентский кризис, вызванный противостоянием с социал-демократами, вот уже который день портил ему настроение. Вызывая разлив желчи и портя завтрак. А тут еще ему доложили крайне неприятное и расстраивающее известие о взрыве и последовавшем за ним сильном пожаре в лейпцигской лаборатории с первым в мире экспериментальным атомным реактором или, как называли его сами немцы, — атомной машиной. Вильгельм Третий очень гордился успехами германских ученых в этой стратегической и самой передовой отрасли знания, глобальным первенством Берлина в раскрытии тайны ядерной энергии, и тут на тебе!

— Мой кайзер, — начал адъютант. — Сенатор Колычев покинул территорию рейха. Как мне было приказано, все это время я пробыл с ним.

— Я нисколько не сомневался в вашей исполнительности, — поморщился император. — Поэтому ближе к делу.

— Могу сказать лишь одно, ваше величество. Мой подопечный не был замечен в чем-либо предосудительном.

— Вот как… Но быть может, он проявлял к чему-нибудь особый интерес?

— Больше всего к своей красавице-жене, мой кайзер.

— Да, — не смог удержаться от усмешки Гогенцоллерн. — Фрау Колычефф обладает массой достоинств. Этот русский — настоящий счастливчик!

— Полностью разделяю ваше мнение…

— Но вас послали не затем, чтобы вы любовались русскими красавицами. Припоминайте, быть может, он интересовался новинками техники или какими-то научными исследованиями?

— Сенатор Колычев, конечно же, посетил множество предприятий и наши верфи, но…

— Что?

— Позволено ли мне быть откровенным?

— Черт бы вас побрал, Герман, конечно же, мне нужна правда!

— Как мне не печально это признавать, но русским нечего высматривать на наших заводах. Мы настолько отстали в разработке воздушных судов, что вряд ли нагоним их в обозримом будущем.

Некоторое время кайзер молчал. С одной стороны, мысль о том, что славянские варвары могли опередить германских инженеров, была ему до крайности неприятна. С другой, будучи человеком здравомыслящим, он это давно подозревал и теперь лишь убедился в справедливости своих мыслей.

— Интересовался ли герр Колычефф научными исследованиями?

— Нет, — качнул головой Геринг. — Разве что в паре библиотек просмотрел очень быстро подборки научных журналов.

— По какой тематике?

— По всем отраслям знания, список я подготовил. Но он их просто быстро листал, такое впечатление, что он искал нечто, но так и не нашел…

— Герман, ты все же глупец. Он гросс. Я слышал, сильные одаренные способны на всякие чудеса…

— Не могу знать, мой кайзер. Докладываю, что видел.

— Ладно, продолжай. Что его заинтересовало на заводах Цеппелина?

— Мне показалось, он был доволен тем, что увидел. И, как я уже сказал, это не очень хорошо для рейха, мой кайзер.

— Я помню, что вы говорили, майор, — поморщился Вильгельм. — С кем он еще встречался? Что особенного ты заметил?

— Я старался выглядеть простецом, чтобы втереться к нему в доверие. Ведь мы оба — летчики! Но он не захотел подпускать меня ближе, ощущалась какая-то отстраненность, а временами проглядывала даже холодная злость. Не знаю, с чем это связано, мой кайзер. Но, возможно, ему не нравится мое отношение к унтерменшам и всяким желтым. У него в команде сразу два офицера — азиата. Старпом и второй пилот. Вот им он полностью доверяет.

— К слову. С левыми из СДПГ или коммунистами он не виделся?

— Нет, и не упоминал ни разу.

— Хорошо. Эти предатели у меня уже в печенках! Герман, передайте своему Адольфу, чтобы на голосовании в бундестаге по закону о профсоюзах он обязательно провалил предложение социал-демократов. Пусть вносит поправки и окончательно похоронит проект!

— Да, мой кайзер, все будет сделано.

— Очень надеюсь, что получится лучше, чем в прошлый раз! — не без скепсиса посмотрел Вильгельм на своего адъютанта. Тот в ответ молча вытянулся перед императором.

Еще десять лет назад тогда еще кронпринц затеял игру против немецких левых, набирающих в условиях разразившегося в Европе глубочайшего экономического кризиса все больше сил и влияния в среде пролетариата и безработной городской молодежи. Опору он нашел в крайне-правых. Фрайкоры помогли сбить попытки революционных выступлений в Саксонии, Баварии и Гамбурге, а затем он же помог национал-социалистам найти общий язык с крупнейшими корпорациями, получить финансовую помощь и продвинул их в бундестаг.

Когда же он наконец-то стал императором, то одним из первых его решений в новом статусе стало назначение одного из лидеров партии своим личным адъютантом. Это было удобно. И для оперативной связи, и для разных, подчас весьма деликатных поручений. В том числе и далеко выходящих за рамки германских законов…

— Ну, что из вас клещами слова тянуть! Рассказывайте! Куда они полетели дальше?

— Колычефф отказался прямо назвать свой маршрут, но предположу, что это будет одна из стран южной Америки.

— У нас там сейчас что-то затевается?

— Да, мой кайзер. В Уругвае.

— Кто руководит операцией?

— Этот болван Рём, мой кайзер.