Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

По свидетельствам современников, практически все европейцы были склонны рассматривать и британскую, и русскую экспансию в страны Востока как необходимое средство ликвидации местных деспотий с их антигуманными законами, всеобщим бесправием, нищетой и болезнями. Тем более, что Лондоном и Петербургом декларировались принципы и нормы европейских просвещенных монархий, которые были призваны заменить варварские средневековые порядки. Примечательно, что даже природные условия азиатских государств, с точки зрения путешественников из Старого Света, соответствовали застывшим формам политического устройства ханств и эмиратов. Иллюстрацией служит отрывок из отчета капитана Ч.Ч. Валиханова, выходца из знатного казахского рода, поступившего в юности на русскую службу, который описал ситуацию, сложившуюся в деспотиях Среднего Востока к середине XIX в. следующим образом: «Центральная Азия на сегодняшнем этапе социальной организации представляет собой поистине печальное зрелище; ее современную стадию развития можно, так сказать, назвать патологическим кризисом. Вся территория без какого-либо преувеличения является ничем иным, как огромной пустошью, которую временами пересекают брошенные акведуки, каналы и колодцы. По затерянным песчаным равнинам с кое-где встречающимися развалинами, поросшими уродливым колючим кустарником и тамариском, бродят стада диких ослов и вряд ли менее агрессивных сайгаков. В середине этой «Сахары» по берегам рек попадаются небольшие оазисы, где растут тенистые тополя, вязы и тутовые деревья, дающие людям тень. В то время как ничто не нарушает однообразия пейзажа, за исключением встречающихся местами плохо обработанных рисовых полей и плантаций хлопка, перемежающихся иногда виноградниками и вишневыми садами, оставленными ленивым и недальновидным населением заботам Аллаха. В центре этих оазисов, возвышаясь над многочисленными курганами древних городов, уже давно занесенных песками, стоят жалкие глинобитные хижины, в которых живут представители дикой, варварской расы, деморализованные исламом и превращенные почти в идиотов политическим и религиозным деспотизмом их правителей…»[122]

Несмотря на различия в геостратегических амбициях великих держав, все они признавали роль христианской Европы в осуществлении цивилизаторской миссии на Востоке. Более того, монархи и политические лидеры Великобритании и России разделяли точку зрения, согласно которой христианская цивилизация, будь она католическая, протестантская (англиканская) или православная, являлась несравнимо более прогрессивной по своей сути, чем мусульманская, буддийская или конфуцианская. В одной из официальным нот на имя Ф.И. Бруннова, посла России в Соединенном Королевстве, министр иностранных дел лорд Расселл высказывался по этому поводу таким образом: «Я признаю цели русского правительства вполне законными, и в целом я всегда стоял на стороне цивилизованной державы против варварской страны. Мы (британцы. — Е.С.) сами действовали в Индии в силу непреодолимых обстоятельств, которые нередко заводили нас дальше, чем мы могли предположить заранее»[123].

Многие русские и британские высокопоставленные чиновники без преувеличения гордились той колоссальной ролью, которую, по их мнению, были призваны сыграть на Востоке обе империи. Например, лорд Лофтус, глава британского посольства в Петербурге, считал, что Англии и России «следует сообща продвигать цивилизацию и развивать как промышленность, так и торговлю в своих сферах (влияния. — Е.С.), без какой-либо ревности и без стремления к гегемонии»[124]. Сходную точку зрения относительно перспектив распространения идеалов просвещения в так называемых «варварских» государственных образованиях излагал и министр иностранных дел А.М. Горчаков: «Позиция России в Центральной Азии соответствует воззрениям всех цивилизованных стран, которые вовлечены в контакты с полудиким кочевым населением, не обладающим закрепленной общественной организацией. В таких случаях всегда происходит так, что более цивилизованное государство вынуждено в интересах безопасности своей границы и коммерческих отношений определенным образом господствовать над теми (племенами. — Е.С.), чей беспокойный и воинственный характер превращает их в нежелательных соседей»[125].