Большая Игра

— Плу-ут, — протянула Атропос, на секунду выходя из привычного образа. Да, Эдем расслаблял. Но она уже решила, что постарается изменить хоть однажды своему образу — да не с помощью магии подобия, а просто так, как обычные люди… Самым подходящим кроликом для этого опыта показался Клот. Абсолютно нелогично, да? Но разве нельзя девушке, пусть даже разменявшей не первую тысячу, побыть немного нелогичной!

Какие глупые мысли поселились в голове у неё сегодня.

— Это Рай, да? — Клот продолжал глазеть на открывшийся вид, не обращая внимания на пугающие перемены в собеседнице. Атропос охватило раздражение… Ах, не замечает? Ну, она ему сейчас покажет.

И показала. Отложила книгу на столик, неслышно приблизилась к Клоту. Она стояла прямо у него за спиной, могла бы нежно дунуть в ухо, если бы захотела. Но это было уже чересчур. Вместо этого Атропос промурлыкала неизвестно откуда возникшие в памяти строки:

Для светлых властителей завиден мой жребий,
И боги не так горды.
Столпами из мрамора в пылающем небе
Укрепились мои сады.
Там рощи с цистернами для розовой влаги,
Голубые, нежные мхи,
Рабы и танцовщицы, и мудрые маги,
Короли четырех стихий.
Всё дурманит и радует, всё ясно и близко,
Всё таит восторг тишины…

И замолчала, будто боясь высказать то, что таилось за чужими стихами.

— Что ж ты не договариваешь? — жестко усмехнулся Клот. Кажется, заканчивается так…

…И в сумрачном ужасе от лунного взгляда,
От цепких лунных сетей,
Мне хочется броситься из этого сада
С высоты семисот локтей.

Атропос отступила от него, недоумевая. И что же ей теперь делать? Как будто, играя, потянулась погладить пушистого котенка, а тот оказался вдруг опасным и скользким чудовищем… Проникающим в твои мысли. Она боялась.

Наваждение расселось, когда мальчишеское круглое лицо обернулось к ней. Клот улыбался так, как умел только он — от уха до уха.

— Не парься, красотка, всё останется между нами. Можешь даже поцеловать меня, я никому не расскажу.

Атропос тряхнула антрацитовым водопадом волос, села на изящное кресло.

— Сядь. Есть разговор.

Плут живо уселся, изобразил внимание. Шут!

— Ты помнишь, как мы с тобой познакомились?

Клот выпятил губы, задумался.

— Это было так давно. Милая Атропос, ты заставляешь меня шевелить мозгами, а я к этому делу непривычен.

— И всё же, — настаивала девушка. — С Повесой? С Лордом? Когда ты впервые распил с ним бутылку вашего любимого рома? В каком образе он был пять Игр назад? Какие сигареты курил Вердан?

Странные были вопросы. Атропос видела, как меняется постепенно лицо Плута, и замолчала в тревожном ожидании.

Он сел, откинул голову назад. Помолчал немного.

— Ты знаешь…. Я не помню. А ты? — он бросил острый, совсем не плутовской взгляд в сторону собеседницы. — Если спрашиваешь, значит — нет.

Атропос покачала головой. Как человеческая женщина, ждала теперь, что он — мужчина — примет решение, успокоит её и скажет, что делать. Да уж, нашла на кого возлагать надежды.

— Это значит… — медленно протянул Клот. — Это значит, что с нами тоже играют. Вот так и Большая Игра, да, Атропос?

И расхохотался, от избытка чувств колотя ладонью по подлокотнику.

— Но… Клот!

— Что — Клот? Я уже несколько тысяч лет Клот. Или нет? Да-а, ни в чем теперь нельзя быть уверенным, — приступ веселости прекратился так же внезапно, как и начался. — Всё время с прошлой Игры я помню прекрасно, но до него — лишь в общих чертах. Как будто необходимые пункты, план, чтобы я мог без ущерба для себя строить нынешнюю тактику.

— И что же мы будем делать?

Плут с удовольствием отметил это «мы». Слышал бы это Скульд… Это был бы полный триумф. Все его Нефертити не стоят и реснички великолепной Атропос.

— Возможно, Вердан что-то знает.

— Вердан? Мне тоже так показалось, но…. Почему?

— Он старший ведь. А ты помнишь, как и почему мы выбрали его страшим? Да и вообще… не нравится он мне, мутный, — признал нехотя Клот. — Что, составим против его заговор?

Хоть Атропос и фыркнула, но идея показалась ей привлекательной. Ввести Игру в сердце Большой Игры… Оставить соперников в дураках не только ан Игровом Поле. Каково, а?

Они скрепили договор рукопожатием.

Скульд стоял, прижавшись лбом к холодному стеклу. Коагуляция. Затвердевание жидких веществ. О да, Алхимики знали своё дело. Аллегории, сплошные аллегории — всё для того, чтобы скрыть тайну превращения человека в Мага. Именно так, с большой буквы, а не в какого-то жалкого ярмарочного фокусника. А ему, Скульду, теперь приходится разбираться в том, что же имели в виду полубезумные старцы под всеми этими этапами Великого Делания!